Оно: всё впереди (СИ)

Пеннивайз стоял, устремив взгляд вниз, пытаясь понять что делать дальше. Что может быть запутаннее, чем собственное сознание? Тем более, если ты сумасшедший монстр, с явным маниакальным расстройством. По крайней мере, ему так говорил Каспбрак, когда он в очередной раз вытворял свои пеннивайзовские штучки. А дождь всё шумел и даже не думал униматься. Словно, внутри клоуна он был всегда. И вода не давала спокойно передохнуть, погружая в пучины раздумий и вопросов. А ведь ему даже не у кого было спросить.

— Мне... мне сложно отказаться. Отказаться от того, кем я был.

— А кем ты был? — остановился мальчик, поднимая голову вверх на монстра.

— Ну, собой. Этот мир живет по другим рамкам морали, а для меня это пустой звук. Любовь, привязанность,

сострадание, жалость, забота... Это мне не знакомо.

— Всё когда-то бывает в первый раз, — подал плечами Денбро-младший. — Ты разве не чувствовал ответственность за Марш? И не помогал неудачникам, когда те просили? Чувства, эмоции, называй, как хочешь. Это присуще каждому. В той или иной мере...

— Это другое.

— Вовсе нет. Почему ты заботился о миссис Харис? Она старая и у неё не всё в порядке с головой.

— Она даёт мне жильё.

— Брось! — Джорджи рассек кончиком сапога лужу, и вода попала на ноги клоуна. Тот даже не дёрнулся и лишь презрительно фыркнул в ответ на такое ребячество. — Ты бы мог убить её. О ней даже никто и не вспомнил бы. Но ты так не поступил. Вопрос:почему?

— Я не знаю! — огрызнулся монстр, но мальчик и ухом не повёл, продолжая плескаться в мокрой яме. — Может, потому что увидел в ней себя! Она одна и её никто не понимает! А ведь иногда, под маской её безумия можно рассмотреть несчастного человека, поглощённой своим же сознанием...

Тут Джорджи засмеялся. Монстр даже немного вздрогнул, не ожидая такой реакции. Тонкий смех разносился по всей улице, приглушённый лишь шумом дождя. Пеннивайз стоял, не понимая, что послужило причиной такого внезапного веселья. Мальчик даже чуть не упал, так сильно он хохотал не пойми над чем.

— П-почему ты смеёшься? Это же не смешно!

— Неужели? Ты ведь сам смеялся над людьми! Над их чувствами. И что теперь? Проникся кучкой ребят? Или старой бабушкой? Или маленьким мальчиком, чью руку откусил? — Джорджи замолчал. Улыбка слезла с его лица, так же быстро, как и появилась. — Ты причиняешь боль, Пеннивайз. Всему, к чему прикасаешься. Но больнее всего ты делаешь тому, от кого не можешь сбежать.