Онтологически человек

 — У него выжжено все, — сказала Помона. — Ни одной действующей связи, которая бы соединяла его с миром. То, что шло от него, было вполне доброкачественное, но упиралось в иллюзии, поэтому связи не образовалось. Все, что шло к нему, шло не лично к нему, а к нему, как к функции. Поэтому связи не образовалось тоже. А когда он это осознал — он перестал хотеть жить.

 — И какой прогноз? — мрачно спросил Мирддин.

Помона хмыкнула.

 — У тебя есть под рукой святой, способный организовать нисхождение благодати?

Мирддин подумал про Блейза. Про него, конечно, ходили слухи, но, во-первых, сам Блейз их упорно отрицал, а, во-вторых, в любом случае, благодать не магия — в таких делах никогда нельзя знать наверняка.

 — Нет, — ответил он.

 — Ну, значит, у этого бедолаги есть только один вариант – заращивать дыры самостоятельно. Это будет долго, мучительно, очень трудно и на это уйдет вся его недолгая человеческая жизнь. А в процессе он будет цепляться этими своими дырами за всех окружающих и провоцировать дальнейшие беды и разрушения. Зачем он тебе вообще сдался, кстати?

Мирддин скрестил руки на груди.

 — Допустим, у меня в детстве щеночка не было, и я теперь наверстываю.

 — Если уж он тебе так дорог, я бы предложила полностью затереть личность и начать строить все заново с нуля. Но это лет пятнадцать минимум.

Мирддин поперхнулся.

 — Ничего себе метод.

 — Самый простой и милосердный способ о нем позаботиться, — сказала Помона, — это просто отключить аппаратуру, снять печати и позволить Единому самому с ним разобраться.

Мирддин скривился и уставился на капсулу. У него мелькнуло нехорошее ощущение, что Единый уже нашел способ разобраться со злосчастным Гвальхмаи, и что этим способом является как раз он, Мирддин.

Он отогнал эту мысль как параноидальную.

 — Не могу сказать, что я высокого мнения о людях, — сказала Помона, — но этот человек — отдельное существо, и заставлять его жить и мучиться из-за того, что ты хочешь почувствовать себя благодетелем...

Бац! За спиной Помоны с грохотом взорвалась ваза с цветами, осыпав всех брызгами, осколками стекла и ошметками зелени.

 — Мы его забираем, — заявила Нимуэ, развернулась и вылетела в коридор.

Мирддин стряхнул с плеча стебель и чуть развел руками:

 — Мы его забираем. Оформи все, пожалуйста.

Нимуэ он нашел у фонтана в холле — она, мрачно прикусив ноготь, смотрела на танцующую воду. Под ее взглядом струи изгибались и дрожали, как линии кардиограммы.

 — Что это было? — спросил Мирддин.

Нимуэ вскинула голову. Ноздри у нее трепетали.

 — Рассуждения Помоны о «жить и мучиться» я уже слушала. И мне не понравилось.

Мирддин присел на бортик фонтана рядом:

 — И что ты предлагаешь?

 — Раскупорить его и спросить словами. Если он не захочет жить — пусть кончает с собой сам. Если захочет — отправишь его обратно к диким племенам, или откуда ты там его вытащил.

Мирддин подумал, что ни Гвальхмаи, ни остатки выживших не будут от этого сильно счастливы, но альтернативы он тоже не видел.

 — А Помоне, — закончила Нимуэ. — я вот такой камышинки не доверю, — она продемонстрировала Мирддину мизинец.

Мирддин не выдержал и засмеялся. Потом поймал ее за руку и притянул на бортик рядом с собой:

 — Садись. Сейчас нам отгрузят этот гроб хрустальный и посмотрим, что мы сможем сделать.

На то, чтоб доставить капсулу на озеро и установить ее в свободном домике ушло оставшиеся полдня. Остальным решили заняться с утра.

Заснуть ему так и не удалось. В конце концов, он аккуратно высвободил плечо из-под щеки Нимуэ, поднялся и вышел к озеру.

В темной антрацитовой воде отражались звезды. Где-то вдали ухала ночная птица. Между созвездий, подмигнув, прошел зеленый огонек — спутник.

Мирддин поколебался и все-таки набрал на комме Эльфина.

Через некоторое время включилось видео и показался отец. Эльфин был сонный и кутался в халат.

 — Как определить присутствие Единого в ситуации? — спросил Мирддин.

Эльфин зевнул.

 — Технически, Единый присутствует вообще в любой ситуации, поскольку придает бытие всему происходящему.

 — Нет, я про вмешательство. Ну, там... чудеса, все такое...

Эльфин аж проснулся:

 — Чудо — это ненаучное понятие. Есть события с крайне малой вероятностью, но у любого такого события есть объяснение, основанное на мировых законах.

 — Я не об этом. Как определить, что Единый от тебя чего-то хочет?

Эльфин фыркнул.

 — Если тебе кажется, что Единый от тебя лично что-то хочет, значит, у тебя мания величия.

 — У меня не мания величия, — грустно сообщил Мирддин. — У меня паранойя.

Эльфин чуть улыбнулся:

 — То, что ты в принципе способен задаться таким вопросом, как раз твою свободу воли и доказывает. Так что, когда ты проклинаешь какой-нибудь народ — будь уверен, что ты это делаешь по собственной инициативе и это целиком на твоей совести.

 — Ну спасибо, папа, — с чувством сказал Мирддин.

Эльфин опять зевнул:

 — Пожалуйста. Еще какие-нибудь экстренные философские вопросы?

Мирддин ощутил укол совести.

 — Пока нет. Извини, что так поздно.

 — Ничего.

 — Привет маме.

 — Обязательно, — Эльфин поскреб щеку и стрельнул глазами куда-то за пределы видимости. — Кстати, ты к имени Гвенддид как относишься?