Онтология лжи

Можно уподобиться тигренку и стать частью тигра. Это разрушит ярость тигра изнутри и сделает его своей собственной жертвой. Знающий путь дао поступит так. Там, где стихия ищет противодействия, изливая ярость, мудрый не даст ей противодействия, и тогда прыгнувший дракон, оказавшись в пустоте, вцепится в собственный хвост».[78]

Изложенный принцип находит широчайшее применение по всему фронту человеческого — от совершенства мастера восточных единоборств до логики похмелья. Гомеопатическое уподобление вторгающемуся агенту представляет собой наиболее общий способ защиты субъектности как таковой — пройти сквозь Другого, оставшись собой, не позволив ему увлечь кораблик своего Я на буксире, — искусство маневра и ускользания, дозировка фармакона между ядом и бальзамом. Р. Барт, исследуя механизмы выживаемости «диктатуры буржуазии», дает сводку мифологем, которыми гарантируется прочность капитализма.[79] Среди них рассматривается и мифологема «прививки» — принцип, имеющий, по-видимому, куда более широкое, даже универсальное значение для конституирования субъекта в мире, особенно для конституирования длительности субъекта.

С принятия microdose начинается адаптация соблазна и создается возможность его последующего превозмогания и подчинения. Скажем, радикальные лозунги «новых левых» не отвергаются «в позе льва», а частично имитируются как элемент моды и встраиваются в истеблишмент. Происходит иммунизация субъекта («буржуазного общества»), тем самым субъект преодолевает опасность стать радикально другим (потерять аутентичность) в ходе дальнейшего или повторного взаимодействия с агентом. Широкий допуск избавляет от состояния непрерывной конфликтности, «пропуская» волны фальсификации вплоть до критической амплитуды. Более того, их энергетика суммируется с «внутренней энергией», например с волей субъекта, с экономикой общества. Тело субъекта подкармливается противодействием, подобно «пиявке» из одноименного рассказа Р. Шекли, а способность аккумулировать противодействие в собственную мощь есть минимальное условие всякой субъектности, формулируемое в приложении к человеческому субъекту как неразрушаемость ложью.

Субъект с узким допуском, вынужденный постоянно принимать «позу льва», обречен в горизонте длительности. Отсутствие иммунитета приводит к нарастанию полярности соблазна до грандиозных размеров, и при малейшей «потере бдительности» отложенный соблазн срабатывает во всю мощь. Фармакон, безвредный или полезный для других субъектов, пребывающих в полноте субъектности, вызывает немедленное отравление — утрату аутентичности, потерю самого себя: тоталитарная империя рушится, монах пускается в разврат. Человек сходит с ума, утрата вменяемости связана с непереносимостью себя самого — с неспособностью совместить с собой Другого. Лев, победивший многих тигров, побеждает «одной левой» — «правилом левой руки», которое наряду с другими гомеопатическими процедурами фармакометрии становится источником действительной мощи субъекта.

Обмен обманом и проблема устойчивости субъекта

Архитектоника субъекта, обладающего Л-сознанием, а также всех квазисубъектов, частичных носителей такого сознания, в общих чертах ясна. Существует сфера идеального, где хранятся эталоны, обладающие свойством непрерывной видимости, т. е. видимости несмотря ни на что («немеркнущие идеалы»). Существует также сфера маргинального, всегда представленная лишь в иновидимости, — причем иновидимость может быть гораздо более яркой, чем собственная видимость сущности. Все симулякры высших порядков опознаются именно по создаваемому ими эффекту гиперреальности. Обе сферы трансцендентны друг другу, но имманентны чему-то третьему — тому, что мы называем гегелевским термином Weltlauf, вкладывая в него, однако, несколько иной смысл.