Онтология нового мира

Раньше, при временах покоившихся на казуистике божественного права и натуральном хозяйстве династических режимов, сплочённые под монаршим скипетром подданные охотней узнавали ближних в соратниках по сословью нежели этнических братьях: рыцарь мог без особых затруднений сойтись с достойным себя рангом чужаком, но от родных селян его разлучала пропасть. Однако товарная игра неспешно зато настойчиво, уверенно перетасовывала социальные карты: тьма тьмущая лишаемых земли аграриев урбанизировывалась, а буржуазия постепенно ломала напыщенные ветхие дворянские препоны развитью рынка. Шёл эволюционный процесс, что довёл к плюс-минус линейным сюжетам восстаний у самых прогрессивных стран да плавным тихим противостояньям во втором эшелоне, где до первого перекрёстка таки заключался союз с королями, даже обволакивавшимися флёром иллюзии абсолютистского воображения державы их фихтевским сверх-Я (впрочем те не миновали роковой dies irae). Сердце былых сильнейшими отношений, партикуляристская деревня куда некогда умчался за Intermezzo Коцюбинский (кстати, увлеченье литературою популяризовалось только после изобретения печатного пресса), уступила городам. Они всепроникающей железной рукою унифицировали экономически связанные с ними территории, озарив общественную практику едиными языком и культурой, в конце концов ментальностью, посредством институтов государства превращая аморфную народность в политическую нацию. Отныне школа будет с начальных классов пестовать это странное ощущенье какой-то необъяснимой интимности к массе живущих вокруг тебя снутри определённого рубежа незнакомцев, но презрительную неприязнь к людям по ту его сторону. Интеллигенцию навьючивают задачей придумать для нелепого чувства ореол должной серьёзности, подрихтовать то романтическим очарованьем. Публике открываются музеи о пафосном прошлом экспонаты коих овеиваются мифами, составляются переписи количественных да качественных преимуществ населения, в атласах нежно обводятся границы Отчизны – готовится безликая эрзац-религия, крайне выразительными символами которой являются памятники солдатам погибшим за счастье… своих капиталистов – именно тем выгодно одурманивая пролетариат красить собственные амбиции цветом идеалистических баек про «всенародное величие», легитимизировать мерзкие деяния трепетным уваженьем к старинным церемониям, титулам, гербам, знамёнам.

Сделанный ещё XIX-м веком жупел национализма при XX-м отладил свою работу как швейцарские часы, ибо становился всё нужней в от порога свирепом столетии, когда колоссальные силы социального производства узурпировались (я обращался к описанью этой уродливой панорамы четырьмя абзацами выше) промышленными и банковскими монополиями (они встречались ранее лишь на кончике экономического айсберга, а теперь их доля увеличилась до подавляющей), сросшимися в кланы (например те самые Рокфеллеры да Ротшильды) безответственно могущественной финансовой олигархии. Низы откликнулись ей подъёмом профсоюзного движения, из-за коего в том же лондонском парламенте консерваторы-тори и либералы-виги вынуждены познакомиться с партией лейбористов. Да вообще владычество британской элиты, на протяженьи викторианской эпохи обеспечившее относительную стабильность, подтачивалось прогрессом США и Франции но впрочем если с ними можно было договориться, то вот с решительно враждебной индустриализировавшейся да объединённой при Бисмарке Германией, чья буржуазия опоздала к делёжке Земного шара испытывая зависть с желаньем перекроить его на собственный лад, а нация – комплекс неполноценности, найти компромисс нельзя. Весь мир стал пороховою бочкой и Вильгельм только воспользовался сараевской искрою дабы повергнуть страны в ужасную бойню, погубившую около полутора десятка миллионов человек. Взрывная волна той пошатнула фундамент существующего порядка спровоцировавши Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию. Но спустя 16 годов униженные немцы отдали власть NSDAPовским фашистам. Димитров на суде классифицировал сложившийся под началом тех режим «открытой террористической диктатурой наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала» – по их вине опять случилась бойня, на сей раз аннигилировав полсотни c чем-то миллионов людей. От такой дикой беспощадности сотряслось сознанье каждого выжившего что привело к поистине кардинальным переменам.