Опаленные крылья любви

После отъезда Умара Наташе все казалось, что там, в Чечне, с ним что-то должно случиться. А если не случится, то… Она знала, что Умар во всем строго подчиняется отцу и любое слово отца для него закон. «А вдруг отец прикажет ему помириться с Любой?». От этой мысли ей стало нехорошо. Она подошла к зеркалу, посмотрела на себя. Грустная улыбка пробежала по лицу. «Не родись красивой, а родись счастливой», — вслух произнесла она и увидела, как по лицу потекла крупная слезинка.

Ей захотелось выпить, залить свою тоску водкой, забыться от бремени этого мира. Она достала из бара бутылку коньяка, налила полный фужер, поднесла его к губам, и тут словно кто-то схватил ее за руку. «А ребенок?» — спросил внутренний голос.

В прихожей раздался звонок. Она вздрогнула и пошла открывать дверь. На пороге стояла соседка Мария Петровна.

— Здравствуй, голубушка! Можно к тебе?

Наташа обрадовалась ее приходу и пригласила в дом. Мария Петровна вошла, внимательно посмотрела на ее опухшие глаза.

— А где Умар?

— Домой улетел.

— Что-нибудь случилось?

Наташа рассказала ей причину его отъезда и, не выдержав, высказала свое опасение, что отец не позволит ему развестись с Любой. Мария Петровна не согласилась с ней:

— Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, что ты еще недостаточно твердо почувствовала его любовь к тебе.

— Мария Петровна, я была там и видела, что у них за обычаи. Против воли отца он ни при каких условиях не пойдет!

— Я знаю Умара, его отношение к тебе и этого для меня достаточно, чтобы верить ему. Зря не расстраивайся, скоро он… — она увидела на столе бутылку коньяка и полный фужер, вопросительно посмотрела на Наташу.

Наташа вылила коньяк из фужера в раковину и, словно оправдываясь, объяснила:

— Хотела тоску залить, но передумала.

— Правильно сделала. Тебе надо думать о ребенке. Знаешь, что сегодня я прочла в журнале «Вокруг света»? Одна 95-летняя женщина, я даже ее имя запомнила, Фатима Эдиргер, в 1964 году от 127-летнего мужа родила двойню. Ты можешь себе представить такое? Старику 127 лет, а он еще на что-то способен, Наши мужики в пятьдесят лет помирают, а тот еще петухом ходит, Я принесу журнал, ты почитаешь… Умар у тебя сильный, за ребенка не переживай и меньше слушай врачей. Они тебе такое наговорят, что и жить не захочешь. Самый главный врач для тебя — это ты сама. Если сильно захочешь ребенка, значит, родишь. Природа тоже не дура, она живая и знает, кому отплатить добром, а кому злом. У твоего Умара столько энергии, что на целый гарем хватит, а за будущего своего ребенка не бойся. Он у тебя родится богатырем. Ты не улыбайся, а слушай, что я тебе говорю. Слова на ветер не бросаю, говорю сердцем. Я знаю, ты хочешь сына. Вот и роди его. Ты этого заслуживаешь.

Мария Петровна замолчала и, лукаво улыбаясь, посмотрела на Наташу. Та увидела, как у старушки заблестели глаза.

— Знаешь, какая красивая я в молодости была?

— Почему вы это говорите в прошедшем времени, вы и сейчас красивая.

— Что ты, голубушка! От той красоты одни морщинки остались. Я тебе покажу свои фотографии, когда я еще студенткой была, тогда и оценишь. В институте за мной ухаживал один видный преподаватель. Однажды, когда он попытался поцеловать меня и я ему не разрешила, обиделся и говорит: «Для тебя большая честь, что я хотел тебя поцеловать». Меня словно обухом по голове ударили. Когда я пришла в себя, то в долгу не осталась и ответила: «Если кто прикоснется к моему платью, пожелает видеть и мрамор моего тела. Я наполнена любовью, как корабль грузом. Вся я из сандала, стоит только потереть немножко, и ты узнаешь, что я — утеха мира».

Наташа удивленно посмотрела на нее.

— Откуда у вас такие слова?

— Не знаю, наверное, где-то прочитала, но запомнила на всю жизнь. Нас, женщин, природа наградила необыкновенно красивой фигурой, а мы не умеем ею воспользоваться и порою позволяем мужчинам грубо над нею глумиться.

— Мария Ивановна, а что он ответил?

— Кто?

— Тот преподаватель.

— Ничего не ответил. Женился на мне.

Наташа, слушая ее, почувствовала себя легко. Они пили чай и в разговоре незаметно пролетело время. Поздно вечером, проводив Марию Петровну, она включила телевизор, легла на диван и незаметно для себя уснула.

Спустя два дня, когда Наташа на кухне готовила еду, в прихожей раздался звонок. «Кто бы это мог быть? — промелькнуло в голове. — У Умара свои ключи». Но на пороге с огромным букетом роз стоял все-таки Умар.

— Можно к вам? — официальным тоном спросил он.

— Можно, — в тон ему ответила она. — Но только с одним условием, если вы признаетесь, что любите меня и вернулись с хорошими новостями.

— А без этого признания в дом не пустите?

— А как вы думаете, господин генерал?

— Я думаю, что генерал должен признаться, что безумно любит эту красивую женщину. Вы довольны его ответом?

— Да! — воскликнула она и кинулась ему в объятия.

Они долго стояли в обнимку, и губы их в сладостном поцелуе не хотели отрываться друг от друга. Когда с трудом разорвали объятия, Наташа забрала цветы, понесла в зал. Умар последовал за ней.

— Как родители? — спросила она.

— Нормально Отец благословил наш брак.