Опаленные крылья любви

Умар сочувственно посмотрел на него.

— Если бы ты служил в армии, такой вопрос не задал бы… Дело в том, что преступление солдаты совершили необдуманно. Все произошло в порыве всеобщей возбужденности. Овладев оружием, они в какой-то момент потеряли контроль над своими действиями и отомстили своим непосредственным командирам, которые систематически издевались над ними. Я боялся, что, совершив преступление, они могут покончить с собой или оказать сопротивление при попытке их разоружить, но, к счастью, все закончилось благополучно. А что до того, страшно мне было или не страшно… Нет, я не боялся, что солдаты начнут стрелять в меня. Я немного знаю психологию солдата. Ни при каких обстоятельствах по генералу он стрелять не будет! В армии генерал для солдата — фигура большая, и у него просто не поднимется рука.

Он повернулся, чтобы уйти, но остановился и пристально посмотрел на оператора, который нацелил на него видеокамеру. Тот мгновенно опустил ее.

— Как тебя величать?

— Александр.

— Саша, у меня к тебе просьба. То, что случилось в полку… Не надо «такое жаркое» телезрителям преподносить. Я понимаю, это твоя работа, но чужое горе преступно рекламировать.

— Понял, товарищ генерал. Спасибо за совет.

Умар направился в сторону КПП, но на полпути остановился и побрел в поле. Отойдя на значительное расстояние от расположения полка, он опустился на землю. На душе было муторно. «Чужой среди чужих и среди своих!» — вслух произнес он и с тоской посмотрел на голубое небо, под которым все явственнее чувствовал себя неуютно. Он увидел офицера, тот бежал к нему.

— Товарищ генерал! Вас министр вызывает.

* * *

Наташа с волнением ждала возвращения Умара. Когда он вошел в дом, она сразу заметила непомерную усталость на его лице. Она прижалась к нему.

— Я очень соскучилась по тебе.

Некоторое время они молча стояли, обняв друг друга. Первой тишину нарушила Наташа:

— А у меня новость.

Он посмотрел ей в глаза.

— По твоим глазам вижу, что новость хорошая. Может, поделишься?

— А ты сам догадайся.

— Я не умею читать мысли.

Она взяла его руку, положила себе на живот.

— Слышишь?

Умар отрицательно покачал головой.

— Наверно, уснул. Когда проснется, я скажу… А сейчас прими ванну, пока я накрываю стол.

Они сели ужинать, Наташа стала рассказывать, как по ночам малыш не дает ей спать. Умар слушал ее рассеянно.

— Умарчик, ты явно чем-то расстроен.

— Все нормально. Просто немного устал.

— Не успокаивай меня, а лучше скажи, что тебя тревожит?

Но он оставил без ответа ее вопрос. Некоторое время она молча смотрела на него, потом на ее лице появилась азартная улыбка и, аккомпанируя себе пальцами по столу, она весело запела:

Спустилась с гор девушка
Ясная, как заря.
То ли Маринка, то ли Заринка, не говорит…

Это было настолько неожиданно для Умара, что первые минуты, не веря своим ушам, он удивленно смотрел на Наташу.

— Где ты это выучила?

Она увидела, как у него оживились глаза.

— Ты же сам меня учил этой песне.

— Что-то я такого не помню.

— А ты вспомни! Вспомни 1968 год. Ты пришел поздравить меня с днем рождения. Тогда мы с Владимиром сидели на кухне и ужинали. Ты принес мне огромный букет роз и бутылку шампанского. Вспомнил?

На его лице появилась улыбка, и, утвердительно кивнув, он сказал:

— Да, было такое.

— Вот тогда, в честь дня моего рождения, ты запел эту

песню и пустился в пляс. Ты так азартно танцевал, что мы с Володей не удержались и сами начали плясать. Потом ты стал меня учить, как петь эту песню по-чеченски.

— И ты до сих пор не забыла ее?

— Как видишь, нет. Спой мне эту песню.

— Сейчас не могу, как-нибудь в другой раз.

Она поняла, что бесполезно его уговаривать и, грустно глядя ему в глаза, запела сама:

Я акация,
Я над кручею расцвела на краю села.
Только тронь меня,
Я колючая, хоть пахуча я и бела…

Песня шла из глубины души. Умар увидел, как повлажнели глаза Наташи.

Улыбнусь тебе, больно смелому,
Хороша ли я, посмотри.
Хороши ли мои грозди белые,
Светом солнца их озари.

По ее щеке медленно побежала крупная слезинка, словно утренняя роса, стекающая с листьев березы.

Я акация. Всех ли лучше я?
Это тайна весенних дней.
Уколю разок, да помучу я,
Вот и стану я всех милей…

Она прижалась к нему и, больше не в силах сдерживать себя, горько плача, произнесла:

— Ответь мне, почему мне досталась такая доля? В чем и перед кем я так провинилась?

Молча поглаживая ее волосы, он не знал, как ее утешить. Сквозь слезы она с горечью произнесла:

— Вот умру я, как вы будете без меня?

Отстраняя ее от себя, он недовольно спросил:

— Ничего умнее не могла придумать?

— Это правда. Врач сказал, что при родах кто-то из нас должен умереть. Выбор за мной. Следовательно, умереть должна я.

— Я не хочу тебя слушать!

Но она продолжала: