Опаленные крылья любви

— Я хотела вызвать маму, но она так постарела, что с трудом сама передвигается. Первое время за сыном будет ухаживать Мария Петровна, я с ней уже договорилась…

— Прекрати нести чепуху!

— Вначале тебе будет трудно, но когда он начнет ходить, будет легче…

— Может, всё-таки замолчишь?

— Я уже заканчиваю. Похоронишь меня рядом с моими.

Умар, сверкнув на нее глазами, встал и вышел. Наташа грустно посмотрела ему вслед. На душе стояла невыносимая тоска. Немного погодя она пошла к нему. Он лежал в постели. Наташа села рядом и рукой провела по его широкой груди.

— Умарчик…

Но он не отзывался.

— Ты что, обиделся?

— От твоих глупых слов не только обидишься, — буркнул он.

Она наклонилась к нему и глядя ему прямо в глаза, сказала:

— Дай мне слово, что после моей смерти ты никогда не прикоснешься к женщинам.

— Наташа, что с тобой? Ты думаешь, что говоришь?

— Думаю, любимый. Ты не ответил.

— Если бы что-нибудь умное сказала, может, и ответил бы.

Она прижалась к нему и тихо заплакала.

— Наташа…

Но она плакала все громче и громче. Обняв ее, он успокаивающе произнес:

— Поверь мне, а не какому-то врачу. У тебя все будет хорошо.

Мысль о своей смерти при родах целиком овладела Наташей. «А что, если я действительно умру?» — спрашивала она себя и при мысли, что ее сын останется без материнской ласки, ей становилось не по себе. Она представила, как Мария Петровна из бутылочки кормит сына, и ей стало плохо.

Чтобы отогнать прочь неприятное наваждение, Наташа оделась и вышла подышать свежим воздухом. На улице стояла необыкновенно теплая осенняя погода. Наташа посмотрела на безоблачное небо и не спеша пошла по тротуару. Но неприятные мысли по-прежнему не оставляли ее. Черный ворон упорно кружился над ее головой… «Пока не поздно, надо срочно ехать в Москву и все оформить на Умара. И заодно узнать ответ от Президента, — подумала она и стала искать повод для Умара, чтобы вновь поехать в Москву. — Скажу, что поеду проведать мать, а от нее в Москву».

Вечером после ужина, когда Умар сел смотреть телевизор, Наташа подошла к нему.

— Умарчик, ты не возражаешь, если я на несколько дней уеду к маме?

— Я не возражаю, лишь бы тебе в дороге плохо не стало.

— Не волнуйся. Все будет хорошо.

— Откровенно говоря, мне не хочется тебя одну отпускать.

— Ничего со мной не случится. В самолете я чувствую себя хорошо. Проведаю маму и быстро вернусь.

На следующий день Умар посадил ее в самолет и она полетела в Волгоград. Прилетев в Волгоград, сразу же в аэропорту купила билет на Москву и поехала к матери. На звонок мать долго не отзывалась. Наташу охватило волнение и она забарабанила по двери.

— Одну минуточку! — раздался голос матери.

Людмила Петровна открыла дверь и, опираясь на палочку, некоторое время молча смотрела на дочь. Та, увидев сильно постаревшее лицо матери, обняла ее и горько заплакала.

— Хорошо, что ты приехала! Я думала, что помру и не увижу тебя, — сказала мать.

Когда дочь сняла осеннее пальто, мать, увидев ее вздутый живот, изумленно спросила:

— Ты где нагуляла?

— Мама, как ты могла так плохо обо мне подумать? Я замуж вышла.

— Ну вышла, а зачем тебе такая обуза на старости лет?

— Мама, я хочу иметь ребенка.

— Ты забыла, как рожала Андрея? Тебя же врачи с того света вернули.

— Мама, не волнуйся. Все будет хорошо. Я действительно хочу иметь ребенка.

— В молодости надо было рожать, все боялась фигуру испортить. И давно ты замужем?

— Скоро год.

— Кто он?

— Умар.

— Это тот чеченец?

— Да, мама.

— Ты в своем уме? Я вижу, ты не только Потеряла разум, а окончательно…

— Мама, он очень хороший. Я тебе в прошлом году про него рассказывала, он был самым преданным другом Володи.

— Меня не волнует, друг он или недруг, главное, что он чеченец,

— Ты опять за свое?

— Ты помнишь Татьяны Владимировны дочь, Веру, она с гобой в школе училась?

— Конечно, помню. Правда, я ее лет тридцать не видела. А что с ней?

— На днях она приехала из Грозного. Такое рассказывает про этих чеченцев, что волосы дыбом встают.

— Мама, успокойся. В Чечню мы не поедем и не надо бояться чеченцев. Среди них много хороших людей.

— Да где ты видела, чтобы чеченец был хорошим человеком? Ты бы послушала, что про них Вера рассказывает!

— Я не знаю, что она тебе про них наговорила, но не надо всех чеченцев одной меркой мерить.

— Твои чеченцы головорезы, даже хуже!

— Лично тебе они что-нибудь плохое сделали?

— Я не о себе.

— Тогда помолчи. Пусть другие за себя говорят. Ты лучше скажи, как у тебя со здоровьем?

— От твоего живота у меня здоровье стало намного хуже, чем было. И зачем ты приехала? Теперь я только и буду думать, как ты родишь своего чечененка.

Наташа, улыбаясь, прижала ее к себе.

— Тогда поехали ко мне в Ташкент, поживешь у нас. Рожу сына, понянчишь.

— Спасибо, ты одним внуком так меня осчастливила, что до сих пор не могу успокоиться. Да и никуда я из дома не поеду. Здесь мне и помирать.

— Мама, тебе еще жить и жить! А может, все-таки поедешь? Тебе же одной скучно.

— А я не одна. Со мной живет студентка. После обеда она из института придет. Очень скромная, ухаживает за мной.

— А ты с нее деньги берешь?

Она с укором посмотрела на дочь.