Опаленные крылья любви

— Самолет на Минводы вылетает через полтора часа. Если мы возьмем билет, вы успеете собраться?

— Успею.

Уже закончилась посадка пассажиров, и стюардесса собралась закрыть дверь, как к трапу на большой скорости подъехала машина. Из нее выскочил огромного роста генерал.

* * *

Люба купила большую коробку конфет, подробно объяснила Вике (так звали девушку), что она должна сказать воспитательнице, и отправила ее в садик, а сама стала ждать, когда та приведет ребенка. До самого последнего момента она не верила, что это произойдет, и когда увидела девушку с ребенком, не поверила своим глазам. Люба быстро достала пачку денег и сунула ей в руку.

— Поезжай на Черное море, отдохни.

Вика, обрадованная таким легким заработком, тут же испарилась. Малыш с любопытством уставился на незнакомую женщину. Люба с ненавистью взглянула на него и, с трудом переборов свои чувства, опустилась на корточки, искусственно улыбаясь, спросила:

— Вовочка, как папу звать?

— Умар, — достаточно четко для своего возраста ответил ребенок.

— А маму?

Тот молча смотрел на нее.

— Ты что, не знаешь, как маму звать?

Малыш молчал. Она прижала его к себе и погладила по голове.

— Я твоя бабушка. Понял?

Тот кивнул.

— Сейчас мы поедем в магазин и я куплю тебе игрушку. Ты что любишь?

— Машинки.

— Вот и купим тебе машинку.

Она взяла его за руку и повела. По дороге остановила машину, но пути заехали в магазин, где Люба купила набор игрушечных машинок, и поехали в аэропорт. Спустя пять часов он уже сидели в самолете. Когда самолет оторвался от земли, она наконец расслабилась. Все это время нервы были на пределе, ей казалось, что ее вот-вот задержат.

Домой приехали ночью. Не заходя к себе, Люба направилась в дом соседей Тарусиных. Открыла дверь ключом, вошла. Хотела включить свет, но передумала и на ощупь пошла в глубь дома. Она заранее подыскала место, где будет держать ребенка. В чулане она включила свет, опустилась на корточки и, с ненавистью глядя ребенку в глаза, произнесла:

— Вот мы, гаденыш, и приехали, — и со всего размаха ударила его по щеке.

Вова упал на пол. Лежа на полу, не понимая, что произошло, он испуганно смотрел на «бабушку». Та приподняла его за волосы и начала бить по лицу. Он громко заревел. Не обращая внимания на его вопли, словно озверев, она продолжала беспощадно бить ребенка. Тот, пронзительно крича, захлебнулся в слезах.

Отведя вдоволь душу, Люба кинула малыша на пол и пошла домой. Родители спали, она не стала их будить и, не раздеваясь, легла на кровать. Злорадно улыбаясь, она представила состояние Умара и Наташи, когда те узнают, что их ребенок похищен, Насладившись своей местью, с улыбкой на губах Люба спокойно заснула.

Утром Ахмед тихо, чтобы не услышали родители, спросил:

— Привезла?

Она отрицательно покачала головой. Люба еще в дороге решила, что об этом не должен знать даже брат.

После завтрака она помогла матери по дому, завернула в газету кусок хлеба и незаметно вышла. Дойдя до дома Тарусиных, оглянулась по сторонам. На улице было пусто. Она быстро вошла во двор, поднялась на веранду, прислушалась. В доме было тихо. За дверью чулана, где находился ребенок, тоже стояла тишина. Она открыла дверь, включила свет. На полу калачиком спал Вова. Некоторое время она молча смотрела на него. Где-то в глубине души что-то дрогнуло, но это длилось доли секунды и, чтобы отогнать жалость, Люба со всего размаха ударила ребенка ногой. Тот, скорчившись от боли, открыл глазенки и испуганно посмотрел на нее. Она еще раз пнула его ногой. Вова заплакал. Она кинула ему в лицо кусок хлеба, вышла. Через минуту вернулась с чашкой, наполненной водой. Вова продолжал хрипло плакать. Она поставила чашку на пол, схватила его за волосы и лицом ткнула в нее.

— Лакай, собачье отродье!

Вова захлебнулся. Она приподняла его голову. Тот широко раскрытыми глазенками, в которых отражался ужас, смотрел на нее.

— Что, гаденыш, смотришь? — зашипела она и шлепнула его по лицу.

От ребенка шел специфический запах. Штанишки были мокрые.

— Ты думаешь, я твое говно буду убирать? Ты в нем и захлебнешься. Это я тебе обещаю.

Напоследок она еще раз пнула его ногой, вышла. Βо дворе дома полуоткрыла калитку, подождала, когда на улице никого не стало. «Надо приходить по ночам», — решила она.

Поздно вечером, когда в доме все уснули, Люба снова пошла к Тарусиным. В чулане присела на корточки и увидела нетронутый хлеб. Воду мальчишка тоже не пил. Она схватила его за волосы, усадила на пол, взяла хлеб и сунула ему в рот. Но тот, крепко зажав зубы, мотал головой. Она схватила его за ухо и истерично закричала:

— Ешь, гаденыш, или убью!

Вова от боли захрипел. Он уже не мог плакать. Она пальцами разжала ему рот и затолкала в него хлеб. Тот выплюнул его. Она отшвырнула мальчика от себя, встала.

— Подыхай…

Одурманенная животной ненавистью к Умару и к Наташе, она вновь набросилась на ребенка, схватила его за волосы и стала таскать по полу. Поиздевавшись вдоволь, ушла.