Опалённый мотылёк (СИ)

— Надо убираться из этого гадючника. — Говорит маг.

— Согласен. Но следующая таверна в двадцати километрах от сюда. Мы до темноты не успеем дойти. Но и здесь не надежно. Тут всякое отребье водится, — он оценивающе смотрит на мальчика.

— Нет, мы с ним не пройдем двадцать километров. Он не достаточно окреп. — Говорит он.

— Ладно, заночуем под открытым небом, — говорит Абрахам.

— Может, просто нанять ямщика? — Спрашивает дворецкий.

— М-м, а это идея, что я раньше не догадался, — говорит маг, почесывая бороду.

— Максим, надо собираться. — Он что-то мычит невнятное.

— Еще пол часика, — он так жалобно смотрит на мага. Ну как этому ребенку откажешь?

— Ну, хорошо, полчаса и не больше. — Он демонстративно смотрит на часы. Максим поджимает губы, но его лицо снова обретает ледяное выражение. Он продолжает творить. Абрахам и дворецкий переглядываются и улыбаются друг другу, словно осчастливленные родители. «Первая победа. Маленькая, но сладкая. Неужели наконец-то хоть какие-то эмоции проявил?», — почему-то от этой новости на душе полегчало. «Неужели мальчик сотворит чудо и изменит меня в светлую сторону? А то свету пора возвращать долги…».

А давайте посмотрим, что рисует наш нелюдимый мальчик. Вот белая страница альбома. Он наносит первые штрихи: небо, заштрихованное синим, и несколько молний. Из-за туч вылетают ужасные твари. За спиной черные крылья в размахе метра два, мохнатое худое тело, напоминающее тело змеи, но без чешуи. Оно гибкое, но в обхвате не более пятидесяти сантиметров. Морда очень похожа на лисью, а черные глаза горят злобой. Руки человеческие, но тонкие и с загнутыми концами. Пальцы крючковатые, узловатые. Сами они черные. А крылья имеют темно-темно-синий цвет, словно полотно ночного неба. Но нашего мира. Они стремительно летят вниз, явно в кого-то нацелившись. Максим захлопывает альбом и смотрит на мага с дворецким, которые играют в кости. Он убирает альбом в свой черный портфельчик. Высокий звонкий голос оповещает.

— Я готов, — маг и дворецкий переглядываются. В их глазах читается сожаление, словно их от любимой женщины насильно отрывают. Они убирают кубики и все, прилежащие к этой игре. Абрахам поднимается, и до хруста в костях потягивается, протягивает руку мальчику. Они покидают номер, и Абрахам кидает на барную стойку ключи.

— Спасибо за уютные комнаты. — Он улыбается, обнажая ряд белых, крепких зубов. Хозяин кивает, а потом наклонившись к магу что-то шепчет. Лицо Абрахама становится очень серьезным.

— Спасибо за сведения, — говорит он, бросая на стойку шиллинг толстому мужчине в черной рубашке, покрытую жирными пятнами, и местами небрежно зашитую. Да, в этом мире за все надо платить, за информацию — в том числе. Бармен сгребает монету своей пухлой рукой. А они направляются к выходу, развернувшись на сто восемьдесят градусов. За их спинами переглянулись три парня в черных плащах. Они двинулись следом за ними. Абрахам их замечает, но не подает виду, в голове вспоминая местность и прикидывая, где они могут попытаться их прижать. В душе тихо шевелится комок тьмы, предвкушая на губах вкус соли и железа, по-другому — вкус крови. Кровь плавно закипает, готовясь выбросить определённую порцию адреналина для ускорения работы и движения. Маг, как всегда, ступает мягко и плавно, не издавая ни шороха; в его движениях ощущается грация тигра. Рядом идет Максим, закутанный в плащ, и пытается копировать мага не издавать ни звука, но безуспешно. А дворецкий идет, думает о своем.

Абрахам окидывает беглым взглядом грязные улочки, мысленно отмечая наиболее вероятное место нападение трех отморозков, которые следуют от них в некотором отдалении. Он уже счет потерял покушениям на свою персону. Вон поворот и там нет просвета, а им придётся туда свернуть. Хотелось бы избежать столкновение, но с врагами лучше кончать сразу, а то потом может быть поздно.

Вот они подходят к двум домам, между которыми узкий проход. Левее извилистая дорога, которая уходит во дворы, и Абрахам идет туда. Когда они подходят ближе, он приостанавливается, словно поправляя воротник плаща, и говорит не громко так, чтоб слышал только дворецкий.