Опасная бритва Оккама

Препятствует массовому террору и то обстоятельство, что потенциальные самоубийцы за редким исключением — никуда не годный человеческий материал, не способный ни вести переговоры, ни создать сколько–нибудь сложный план, ни творчески претворить его в жизнь. В своем абсолютном большинстве — это роботы, способные выполнять простейшие команды. Ни на что иное они не претендуют, да и дорого готовить интеллектуалов из заведомых «агентов смерти».

Однако современная «фабрика мысли» способна создать алгоритм, раскладывающий сложнейший террористический акт вроде уничтожения ВТЦ на простейшие команды. Достаточно опытный военный штаб в состоянии управлять террористами в реальном масштабе времени, координируя действия разнородных групп и поддерживая «рамку» единого плана. Наконец, «совершенный стратег», овладевший техникой управления вероятностями, может подчинить себе любых фанатиков, гарантировать их управляемость. Вырисовывается облик «войны будущего» (довольно близкого): террористические группы, действующие в глубоком тылу противника и направляемые интеллектуалами–аналитиками, высшими транспрофессионалами, объединенными в «фабрики мысли».

Такой АТ-стратегии, вновь, как в глубокой древности низводящей войну с уровня государства на уровень отдельного гражданина, смогут противостоять только такие же АТ-группы.

Либо — общество, все граждане которого обучены искусству войны и способны воспринять ее рефлективно.

АНАЛИТИЧЕСКОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ К ТРАГЕДИИ В БЕСЛАНЕ

1

В далеком 1996 году я опубликовал работу «Геополитическое положение Европы»[331], в которой предсказал «наступательную партизанскую войну». Такая война, направленная против гражданского населения и ведущаяся добровольцами–смертниками, рассматривалась как форма стратегического ответа традиционных культур «Юга» на экспансию евро–атлантической цивилизации. Предельной версией войны нового типа было «насыщающее террористическое нападение», в ходе которого жизнеобеспечивающие инфраструктуры противника подвергаются полной дезорганизации.

Статья была воспринята как очередной аналитический «ужастик» типа «астероидной опасности», «глобального потепления» или «эпидемии СПИДа». До 11 сентября 2001 года едва ли где–либо в мире, кроме Израиля, терроризм воспринимали всерьез.

В действительности к нему и сейчас не относятся достаточно серьезно.

После любого масштабного террористического акта следуют стенания в прессе, живописание допущенных ошибок и обязательные «оргвыводы». Общественное мнение требует сурового наказания виновных, под которыми понимаются не только и не столько террористы и их прямые пособники, сколько сотрудники государственных правоохранительных служб. «Да как же они могли допустить?»

Давайте договоримся: терроризм — это форма войны, и притом очень эффективная ее форма. Далеко Не каждый удар врага можно отбить без особых потерь. Существуют поражения, вызванные грубыми ошибками одной из сторон (иногда такие ошибки граничат с предательством). Но гораздо чаще к поражению привода тонкая и неочевидная игра противника, который сумел накопить силы, найти слабое место в обороне, нанести внезапный удар, захватить инициативу. Перефразируя морское торговое право: «поражение вследствие непреодолимой силы врага и неизбежных на войне случайностей».

Можно защитить от любых мыслимых террористов энергостанции, мосты, военные городки и важнейшие промышленные объекты, но даже это требует введения в стране «чрезвычайной ситуации» и подразумевает мобилизацию. Однако и в условиях самой тотальной мобилизации ни одна страна не в силах «прикрыть» школы, детские сады, больницы, кинотеатры и жилые дома. На это просто не хватит сил.

До нанесения удара боевик ничем не отличается от обычного гражданина. Даже в условиях гитлеровского оккупационного режима, когда порядок в тылу вермахта обеспечивали охранные дивизии, СС, гестапо, местные национал–социалистические формирования и директива «Об особой подсудности в районе «Барбаросса»», советские партизанские отряды и диверсионные группы действовали вполне свободно. Тем более, не следует надеяться, что сегодняшней демократической России или либеральной Европе удастся создать у себя такой режим безопасности, который позволит перехватывать террористов по пути следования к объекту–цели.

Кажется, что можно избавиться от террора в рамках политики «умиротворения». Увы, столкновение цивилизаций уже произошло: оно вызвано, в частности, развитием глобализационных процессов, которые лишь на четверть проектны и на три четверти объективны. В возникших условиях взаимное «предъявление» соприкасающимися культурами своих «предельных онтологии» неизбежно. «Война идентичностей», раз начавшись, будет продолжаться.

2