Опасная граница: Повести

Страх все сильнее овладевал Марихен. Переходить границу нельзя ни в коем случае, иначе Карел ужасно рассердится. Он ведь запретил ей это делать. Но там, по другую сторону границы, ее отец, отец, которого она так любит. Может быть, ему как раз сейчас нужна помощь. Нет, все это вздор! Чем она может помочь контрабандистам, которых преследуют немецкие полицейские? Ее присутствие только осложнит их положение. Боже мой, что же делать? Если бы она могла знать, что там творится, кто стреляет и в кого. Если эта стрельба не имеет никакого отношения к ее отцу и Гансу, можно спокойно возвращаться назад. И все-таки... Она умеет ходить так же осторожно, как это делают пугливые звери... Никто, ее не увидит...

Решившись, девушка быстро перешла границу. Войдя в густые заросли, она побежала. Ветки елей мешали ей, кололи своими иголками, но Марихен сражалась с ними молча. На тропинку ей выходить нельзя, а здесь она может укрыться, упасть на землю, отползти в сторону. Она умела это делать. В этом месте заросли были настолько густы, что она с трудом продиралась сквозь них.

Где-то впереди снова громыхнул выстрел. Девушка остановилась и внимательно вгляделась в зеленые глубины леса. Подобралась поближе к тропинке. Сердце ее испуганно колотилось в груди, словно птица в клетке, от быстрого бега и волнения она стала задыхаться. Неожиданно Марихен вспомнила, что в воскресенье возле Кирхберга была большая охота, а на следующей неделе охотники собираются в Вальдмюле. Да, сейчас самое время охоты. В здешних местах владельцы лесных угодий по традиции приглашают друг друга на охоту. Боже, сделай так, чтобы это стреляли охотники! Пусть отец окажется дома и спит себе спокойно, а когда она вернется, пусть начнет ругать ее за то, что она совсем распустилась и спит с парнем до свадьбы. Но тут она осознала, что стреляли не из охотничьих ружей. Ей стало жутко от предчувствия непоправимой беды, и она тихонько заплакала.

Марихен была совершенно измучена, хотя продиралась сквозь заросли не больше четверти часа. Она вышла на тропинку. Не было никакого смысла углубляться дальше на территорию Германии. Все равно она ничем не помогла бы контрабандистам, а, наоборот, только помешала бы им. На чешской стороне опасность ей не грозила, и там она могла найти Карела. Ей захотелось вдруг увидеть его милое лицо, пригладить его непослушные волосы... В эту минуту, когда ей так плохо и страшно, он бы обязательно помог, успокоил...

Вдруг за спиной у нее прозвучал выстрел. Марихен услышала чей-то зов, потом крик, исполненный муки. Она обернулась. На тропинке появился Ганс. Он мчался по направлению к ней, держа в руке пистолет.

— Ганс, что случилось? Где отец? — крикнула она подбежавшему контрабандисту.

Казалось, он не слышит ее. Вот он обернулся, выстрелил и снова побежал, тяжело и хрипло дыша.

— Ганс!

Он поравнялся с ней. Худое бледное лицо его было совершенно изможденным, глаза неестественно широко раскрыты. Он был без фуражки, редкие волосы прилипли к потному лбу. Молча схватив девушку за руку, он потащил ее за собой. Марихен едва поспевала за ним. Сильные пальцы контрабандиста сжимали ее руку, будто клещами. Боль заставляла ее не отставать от него ни на шаг.

— Ганс, что случилось? Ганс, скажи же ради бога...

Он ничего не отвечал. Казалось, он сошел с ума. Марихен попыталась было высвободить свою руку, но он не отпускал. Вид у него был ужасный — лицо исказила гримаса, из открытого рта во все стороны летела слюна. Марихен перестала сопротивляться и задавать вопросы, которые только задерживали их, и покорно бежала рядом с ним. Громкий треск за спиной заставил ее побежать еще быстрее. Улучив мгновение, девушка повернула голову назад — сзади никого не было. Тропинка петляла между деревьями, через густые заросли так, что преследователи не могли их видеть. Они могли только угадать направление, в котором бежал Ганс, и стрелять по нему наобум.

В ствол дерева перед ними ударилась пуля и рикошетом, жужжа, отлетела в сторону. Ганс снова остановился и выстрелил. Он стрелял вслепую, однако его выстрелы заставляли преследователей укрываться. Он хотел выстрелить еще раз, но оказалось, кончились патроны. Ганс выругался, снова схватил девушку за руку, и они устремились к границе.

— Ганс, что случилось? — громко с отчаянием в голосе спросила Марихен.

На этот раз он ответил. Его речь была невнятной, однако она все-таки поняла, что он нашел Кречмера возле березок, нес его почти до самой границы, но не донес. Ее отец умер. И Ганс вынужден был оставить его, потому что гестаповцы догоняли.

Марихен, плача, бежала рядом с Гансом. Останавливаться было нельзя: за их спинами слышались какие-то крики. Потом опять щелкнул выстрел. Они пригнулись, и пуля со свистом пролетела над их головами. Снова кто-то выстрелил. Девушка споткнулась и упала. Ганс поднял ее. Стройное девичье тело судорожно дернулось в его руках и вдруг обмякло. Контрабандист решил, что девушка потеряла сознание. Он потряс ее за плечи, вгляделся в лицо. Широко раскрытые глаза смотрели на него неподвижно, из уголка рта текла струйка крови.