Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни

Однако их вывод будет скоропалительным. Существование Вселенной, подчиняющейся ряду законов, пусть даже столь элегантных, как закон «Жизни» (или законы физики нашего мира), логически не требует существования разумного Законодателя. Заметим, во-первых, что в истории создания игры «Жизнь» было два вида интеллектуальной работы: с одной стороны, потребовалось провести начальные исследования, приведшие к формулировке закона, провозглашенного Законодателем, а с другой – проектно-конструкторскую работу должны были проделать использующие этот закон Демиурги. Последовательность могла бы быть следующей: сначала Конвей в результате гениального озарения устанавливает физические законы мира «Жизни», а затем он со своими студентами в соответствии с установленным законом разрабатывает и создает удивительных жителей этого мира. Но на деле обе задачи решались одновременно: множество неудачных попыток создать нечто интересное помогли Конвею сформулировать закон. Во-вторых, заметим, что это постулируемое разделение труда является иллюстрацией фундаментальной дарвиновской темы из предыдущей главы. Мудрое Божество должно привести мир в движение, и речь тут об открытии, а не творении, работе для Ньютона, а не для Шекспира. Ньютон (как и Конвей) обнаружил платонические неподвижные ориентиры, которые, в принципе, мог бы найти кто угодно, а не уникальные объекты, каким-либо образом зависящие от особенностей сознания своих авторов. Если бы Конвей никогда не занялся созданием миров клеточных автоматов – если бы он вообще никогда не существовал – какой-нибудь другой математик прекрасно мог бы наткнуться на в точности тот же мир, за который мы благодарны Конвею. Итак, следуя по этой дорожке за дарвинистами, мы наблюдаем, как Бог-Демиург обращается в Бога-Законодателя, который на глазах сливается с Богом-Законооткрывателем. Тем самым гипотетический вклад Бога в создание мира становится все менее личным, а потому растет вероятность, что эта же работа была проделана чем-то упорным и неразумным!

Юм уже изложил для нас этот довод, и теперь, освоившись с дарвинистским мышлением о более привычных предметах, мы можем путем экстраполяции вывести положительную дарвинистскую альтернативу гипотезе, будто наши законы дарованы Богом. Какой должна быть такая альтернатива? Она заключается в том, что миры (то есть целокупные вселенные) эволюционируют и наш мир – всего лишь один из бессчетного множества других, существовавших в вечности. Есть два весьма различных подхода к эволюции законов: один сильный и более «дарвинистский» чем другой, поскольку предполагает нечто подобное естественному отбору.

Могло ли существовать нечто вроде неравномерного воспроизводства вселенных, когда у некоторых разновидностей «отпрысков» больше, чем у других? Как мы видели в первой главе, Филон Юма размышляет над этим:

И какое удивление должны мы почувствовать, когда увидим, что этот плотник – ограниченный ремесленник, подражавший другим и копировавший то искусство, которое лишь постепенно совершенствовалось в течение длинного ряда веков после бесчисленных попыток, ошибок, исправлений, размышлений и споров. Быть может, в течение вечности множество миров было изуродовано и испорчено, пока не удалась нынешняя система; быть может, при этом было потрачено много труда, сделано много бесплодных попыток и искусство миросозидания совершенствовалось в течение бесчисленных веков медленно и постепенно231.