Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни

ГЛАВА 12: Основное различие между нашим и всеми иными видами состоит в том, что мы полагаемся на передачу информации посредством выработанных культурой механизмов, а значит – на культурную эволюцию. Единице культурной эволюции – мему Докинза – предстоит сыграть важную и недооцененную роль в нашем анализе человеческого существования.

Часть III РАЗУМ, СМЫСЛ, МАТЕМАТИКА И МОРАЛЬ

Новое основное чувство: наша бренность. – Прежде старались создать чувство величия человека тем, что указывали на его Божественное происхождение; теперь этот путь запрещен: у входа на него поставили обезьяну с другим страшным чудовищем, и она внушительно скрежещет зубами, как бы желая сказать: не сметь идти по этой дороге! Теперь обратились к другому направлению, к цели, куда идет человечество, и указывают на этот путь, как на доказательство его величия и родства с Богом. Увы! Путь каждого из нас кончается могильным памятником с надписью: nihil humani a me alienum puto. На какую бы высокую ступень развития ни поднялось человечество – может быть, в конце оно будет стоять ниже, чем в начале! – нет для человечества перехода в высший порядок, не более, чем муравей и уховертка могут в конце своего «земного пути» возвыситься до родства с Богом и вечной жизни. Становление (das Werden) влечет за собой исчезновение; зачем же из этой вечной игры делать исключения для какой-то планетки! И на этой планетке для одного вида, живущего на ней? Прочь эти сентиментальности!

Фридрих Ницше

576

Глава двенадцатая ПОДЪЕМНЫЕ КРАНЫ КУЛЬТУРЫ

1. Наши предки встречают мем

Что за вопрос поставлен ныне перед обществом с совершенно поразительной развязной самоуверенностью? Человек – обезьяна или же ангел? Господи! Я на стороне ангелов.

Бенджамин Дизраэли

577

Сам Дарвин ясно понимал: стоит только заявить, что его теория применима к одному конкретному виду, как представители этого вида расстроятся. Этого он опасался, а потому поначалу вел себя сдержанно. О нашем виде практически нет упоминаний в «Происхождении видов» – разве только о том, что он играет важную роль подъемного крана при искусственном отборе. Но, разумеется, никого это не обмануло. Было ясно, к чему подводит теория, а потому Дарвин постарался создать свою тщательно продуманную версию до того, как критики и скептики погребут вопрос под неверными интерпретациями и криками тревоги: «Происхождение человека и половой отбор»578. Не может быть никаких сомнений – отмечал Дарвин – что мы – Homo sapiens – один из видов, к которому применима эволюционная теория. Видя, что особой надежды на опровержение этого факта нет, некоторые из ненавистников Дарвина попытались найти защитника, который мог бы нанести предупредительный удар, обезоружив опасную идею до того, как у нее появится шанс преодолеть перешеек, отделяющий наш вид от всех остальных. Каждый раз, найдя какого-нибудь провозвестника низложения дарвинизма (или неодарвинизма, или синтетической теории эволюции), они раззадоривали его в надежде, что на этот раз свершится настоящая революция. Самозваные революционеры наносили удары быстро и часто, но, как мы видели, им удалось лишь укрепить свою цель, углубив наше понимание и обогатив его новыми подробностями, о которых сам Дарвин и помыслить не мог.