Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни

А потому они решили проверить свою гипотезу, временно нарушив связь между ящиками A и B и вводя вариации последовательностей, передаваемых ящиком A, в ящик B. К их замешательству и изумлению, оказалось, что практически каждый раз, когда они изменяли последовательность, передаваемую ящиком A, загоралась янтарно-желтая лампочка! Можно было подумать, что ящик B распознал, что они вмешались. Однако не было сомнений, что ящик B с легкостью принимал составленные людьми версии «красных» последовательностей, зажигая красную лампочку, и составленные людьми версии «зеленых» последовательностей, зажигая лампочку зеленую. Лишь когда менялся один – или больше, чем один – байт в «красной» или «зеленой» последовательности, обычно – почти всегда – загоралась янтарно-желтая лампочка. «Вы убили его!» – однажды ляпнул кто-то, увидев, как «поддельная» красная последовательность превратилась в янтарно-желтую, и это привело к шквалу рассуждений о том, что красные и зеленые последовательности были в некотором смысле живыми особями – возможно, мужского и женского пола, – тогда как янтарно-желтые – мертвыми. Но как бы привлекательна ни была эта гипотеза, она, как оказалось, никуда не вела, хотя дальнейшие эксперименты с несколькими миллиардами случайных разновидностей последовательностей в десять тысяч байтов длиной и в самом деле позволили ученым уверенно предположить, что в действительности существуют три вида последовательностей: красные, зеленые и янтарно-желтые, – причем янтарно-желтых последовательностей на много, много порядков больше, чем красных и зеленых. Практически все последовательности были янтарно-желтыми. Это сделало открытую учеными закономерность лишь более интригующей и загадочной.

Из-за чего при вводе красных последовательностей загоралась красная, а при вводе зеленых – зеленая лампочка? Разумеется, в каждом конкретном случае никакой загадки не было. Ученые могли проследить причинно-следственные связи, возникающие в суперкомпьютере из ящика B при вводе каждой конкретной последовательности, и увидеть, что они с отрадной детерминированностью зажигают красную, зеленую и янтарно-желтую лампочки, как и должно было быть. Однако, не проводя «полевых» испытаний с ящиком B, им не удалось обнаружить способ предсказать, к какому из трех исходов приведет ввод новой последовательности. Из эмпирических данных, которыми они располагали, было ясно, что очень высоки шансы на то, что любая новая последовательность окажется янтарно-желтой, – если только речь не шла о последовательности, про которую было известно, что она сформирована ящиком A: в этом случае шансы на то, что последовательность будет либо красной, либо зеленой, были выше, чем миллиард к единице, но никто не мог сказать, какого из двух исходов ожидать, не введя прежде последовательность в ящик B, чтобы посмотреть, что решит программа.

Поскольку, несмотря на многочисленные блестящие и дорогостоящие исследования, ученые обнаружили, что все еще совершенно не способны предсказать, окажется ли последовательность красной, зеленой или янтарно-желтой, некоторые теоретики испытывали соблазн назвать эти свойства эмерджентными. Они имели в виду, что эти свойства (с их точки зрения) было, в принципе, невозможно предсказать на основании лишь анализа микросвойств самих последовательностей. Но это вовсе не казалось вероятным, поскольку каждый конкретный случай был столь же предсказуем, как и любой детерминированный ввод данных в любую детерминированную программу. В любом случае, были ли свойства красного, зеленого и янтарно-желтого непредсказуемыми принципиально или только практически, то, несомненно, были свойства удивительные и загадочные.

Возможно, решение загадки таится в ящике A? Ученые открыли его и обнаружили еще один суперкомпьютер – другой конструкции и модели и проигрывающий другую огромную программу, но тоже всего лишь заурядный цифровой компьютер. Они вскоре определили, что при любом нажатии кнопки α программа запускалась, поскольку центральный процессор принимал посланный таким образом код (11111111), а при нажатии кнопки β код был иным (00000000), запускавшим другой набор миллиардов операций. Оказалось, что внутри компьютера со скоростью миллионы раз в секунду тикали «часы», и каждый раз, когда кто-нибудь нажимал любую из двух кнопок, компьютер первым делом считывал с «часов» время (например, 101101010101010111) и разбивал его на последовательности, которые затем использовал, чтобы определить, какие подпрограммы запустить и в какой последовательности и к какому фрагменту памяти сначала обратиться в ходе подготовки последовательности байтов, которая отправится по проводу в ящик B.