Опасная игра

— Ничего. Но теперь, оглядываясь назад, я начинаю думать, что некоторые люди просто не могут жить без земли, им необходимо пустить где-то корни-уж так они устроены. Все их мечты, все устремления направлены на приобретение в собственное владение хотя бы клочка земли. Кое-кого она кормит и даже является источником доходов, другие стараются изо всех сил, но в конце концов терпят крах или даже умирают на ней.

Мэтью снова приподнял занавеску, но, хоть он и смотрел во двор, перед глазами у него возникли теннессийские просторы, грязь, одинокое старое сучковатое дерево и покосившийся ветхий сарай.

— Для меня жизнь на ферме была как зыбучий песок, — медленно говорил он, словно обращаясь к самому себе. — Я боялся, что она засосет меня, что я задохнусь под тяжестью этих нескольких акров земли.

— Именно так и было с вашим отцом?

— Нет, он к этому относился иначе. Насколько мне известно, он еще жив и по-прежнему трудится в поте лица.

— А разве вы не поддерживаете с ним контактов?

— Я ни с кем в Теннесси не поддерживаю контактов последние несколько лет. Думаю, у них все в порядке, иначе кто-нибудь давно бы мне написал.

Он обернулся и посмотрел ей в лицо:

— Наверно, я кажусь вам бессердечным?

— В общем-то, да.

— Ваш отец вам тоже никогда не писал, — напомнил он ей.

— Но мама не была для него зыбучим песком, мистер Маккриди. Она не давала ему никаких оснований оставлять ее.

— Я вижу, вы снова перешли на «мистера Маккриди», не так ли?

— Но здесь ведь, кроме нас, никого больше нет.

— Хотите таким образом держать меня на расстоянии? Даете понять, что никому не доверяете?

— Не понимаю, о чем вы.

— Я игрок, Рена, и зарабатываю на жизнь умением угадывать, о чем думают люди, по самым, казалось бы, неуловимым признакам.

Отойдя от окна, он взял с полки фотографию, на которой были запечатлены сидящий в кресле мужчина и стоящая рядом с ним, но чуть сзади, женщина. Оба были молоды и явно чувствовали себя не в своей тарелке. Юная чета мало чем напоминала нынешних хозяев дома, но Маккриди готов был побиться об заклад, что это именно они.

— Когда я вступаю в игру, — продолжал он, — я становлюсь похож на хищную птицу. Подобно ей, я кружусь и кружусь над своими жертвами, выжидая, пока самая слабая из них допустит какую-нибудь ошибку.

— Как тогда, на пароходе, когда вы впервые заговорили со мной?

— Когда я вас там увидел, мне просто хотелось немного развлечься, и вы показались мне достаточно хорошенькой, чтобы вызвать к себе интерес. Откуда мне было знать, что у вас хватает своих проблем? Я рассчитывал, что после легкой, ни к чему не обязывающей интрижки смогу отправиться дальше своей дорогой. Мне и в голову не приходило, что нам с вами придется от кого-то скрываться, иначе я повел бы себя совсем по-другому.

— Я, между прочим, ни от кого не скрываюсь, как вы изволили выразиться. По крайней мере, в том смысле, который вы вкладываете в это слово, — уточнила она, стараясь быть честной.

— Не скрываетесь? Но вас же, черт возьми, все время кто-то преследует, разве не так? И, насколько я заметил, вы не горите желанием быть настигнутой, — язвительно произнес он. — Что-то я не припоминаю, чтобы вы там, в доме Гуда, поспешили за угол поближе взглянуть на ваших родственничков, хотя имели для этого прекрасную возможность.

— Я ведь не знала, чего они от меня хотят, и до сих пор не знаю.

— Но зато вы знаете, что ничего хорошего они не имеют в виду.

— Это очевидно. Насколько я могу судить, некто по имени Гиб даже задумал убить меня.

— В таком случае можно сказать, что вы действительно скрываетесь от погони.

— И все-таки, Мэтью, я не собиралась спрыгивать с поезда — вы, можно сказать, насильно стащили меня с него, — и ее взгляд скользнул по комнате и снова остановился на Маккриди. — Должна заметить, что это не совсем мой идеал места для ночлега. А все другие пассажиры между тем сейчас уже в Колумбусе и спокойно себе отдыхают в приличной гостинице.

— Ошибаетесь, все они сейчас рассказывают непохожие одна на другую версии перестрелки какому-нибудь блюстителю порядка.

— И все равно они хоть смогут в нормальных условиях переспать эту ночь…

И в этот момент Верену поразила внезапная и совершенно смутившая ее мысль, о сути которой было нетрудно догадаться по ее лицу.

— Неужели… — запнулась она на полуслове.

— Вот именно, похоже на то, что нам с вами придется провести вместе еще одну ночь, если, конечно, вы не предпочтете переночевать на полу рядом с Молли. Но после вчерашнего я настолько вымотался, что, будь вы даже самой смазливой в мире певичкой из кабаре, для меня это не имело бы никакого значения. Единственное, что мне нужно, — это хорошо за ночь выспаться.

— И вы надеетесь, что вам здесь это удастся? — с сомнением спросила она.

— Послушайте, придет утро, и мы продолжим наш путь. К тому времени, когда мы доберемся до Колумбуса, там уже все уляжется, а поезда и след простынет — он будет на обратном пути в Галвестон…