Опасная игра бабули. Руководство по раскрытию собственного убийства

Когда он отключается, я убираю ноутбук и прячу дневник Фрэнсис в рюкзак. Выхожу из комнаты в огромный дом, чтобы забрать папки тети Фрэнсис.

В библиотеке я обнаруживаю Саксона и Эльву. Я ощущаю звоночки тревоги, потому что, судя по валяющимся на полу выпотрошенным папкам, мне вряд ли удастся так просто ими завладеть. Похоже, я прибыла к свадебному столу слишком поздно, остались только вялый салат и высохшая картошка.

С моим приходом в воздухе повисает напряжение, но Саксон вежливо здоровается. Эльва полностью меня игнорирует, почти с головой зарываясь в ящик.

Решаю не пытаться оттеснить Эльву от ящиков и сосредотачиваю внимание на остальной комнате. Мне интересно, как работал мозг тети Фрэнсис, кого она боялась больше всех. Потому что, читая зеленый дневник, я начинаю узнавать юную Фрэнсис. Но какой она стала в зрелом возрасте? Как девушка с таким острым умом превратилась в женщину с паранойей?

Видимо, началось все с предательства близкого человека.

Первым делом я осматриваю книжные полки, чтобы понять, какой была Фрэнсис незадолго до смерти. Книжные полки – это окно в разум их хозяев. Замечаю книги по астрологии и таро, втиснувшиеся между научными изданиями, словно чудаковатые родственники на семейном сборище. Повсюду фигурки птиц, а по центру полки с энциклопедиями и определителями растений стоит древняя пишущая машинка. Тетя Фрэнсис увлекалась составлением букетов, но жила она убийством.

Я слышу, как Саксон ругается себе под нос, копаясь в папках. И тут замечаю то, что пропустила, когда забирала папки Крейна и Арлингтона. Один единственный ящик заперт на кодовый замок, и Саксон перебирает комбинации, с каждой попыткой раздражаясь все больше.

– Монтировка упростила бы дело, – ворчит он.

Я подхожу к замку и лениво кручу наборный диск.

– Испортить все веселье?

Саксон с прищуром смотрит на меня, но ухмыляется одним уголком губ.

– Я мог бы ответить, что веселье тут неуместно.

Я слегка улыбаюсь в ответ – у меня сложилось впечатление, что он из тех людей, которым разгадка кода доставит удовольствие. Если б в основе не лежали убийство и соперничество, мы с Саксоном составили бы отличную команду. Он совершенно не похож на странного десятилетнего ребенка из дневника Фрэнсис, и я гадаю, по какой причине он так изменился, превратившись из раздражающего мальчишки в успешного и уверенного в себе человека. А еще я думаю о первых словах Саксона, когда он узнал о замысле тети Фрэнсис. «Ее план почти гениален. Дядя Форд гордился бы Фрэнсис». Первая его реакция – похвалить Фрэнсис за интересную игру, и я уверена, он предпочтет элегантное решение загадки, а не взлом бульдозером.

Поэтому я парирую:

– В этой фразе «веселье» обычно означает, что вы пропустите нечто интересное, если обойдете острые углы. В этом случае – набор цифр, достаточно важный для Фрэнсис, чтобы использовать его в качестве кода для замка, и, вероятно, играющий роль и в других аспектах ее жизни. – Я бросаю взгляд на предсказание, написанное на стене. – Она не производит на меня впечатление человека, который выберет случайные цифры.

В глазах Саксона мелькает какая-то мысль, и он немедленно возвращается к замку. Здесь у него преимущество, он ведь давно знаком с Фрэнсис. Самое интересное, что он говорит мне, какие цифры набирает и что они значат. Он вводит день рождения Фрэнсис, потом собственный и день рождения ее покойного мужа, дату его смерти (выглядит жутковато, но вполне в духе тети Фрэнсис с ее мрачной одержимостью) и – вот так сюрприз – день рождения моей мамы, который помнит наизусть.

Ничего не подходит, и я спрашиваю, когда родились Роуз и Эмили Спарроу.

– Откуда мне знать? – вскидывается Саксон.

От двери доносится голос мистера Гордона, тихий и печальный.

– Эмили родилась первого декабря 1949 года.

В комнате повисает тишина. Саксон крутит диск направо, к первой цифре, потом налево ко второй, а затем снова направо, к сорока девяти. Когда и этот набор не срабатывает, мистер Гордон вздыхает и идет дальше по коридору, скрываясь из вида.

Саксон возвращается к другим ящикам, в которых по-прежнему роется Эльва. Я беру маленькую связку ключей, чтобы открыть новый ящик, но Эльва слишком шумит, мешая мне думать. Она возбужденно шуршит бумагами, все равно что ногтями по грифельной доске моего методичного ума.

Саксон, похоже, перенимает ее манеру, ныряет в ящики и бормочет себе под нос, даже не пытаясь скрыть свои мысли:

– Фрэнсис явно убил кто-то из деревни, на кого она накопала компромат – она только этим и занималась. И вся эта чепуха здесь.

Я решаю вернуться, когда они закончат, а пока исследовать дом. Вытаскиваю телефон, фотографирую схемы с расследованиями на стенах и оставляю Саксона и Эльву мародерничать дальше.