Опасная игра Веры Холодной

– Садитесь сюда, к окну, – сказал он, переставляя стул почти вплотную к крайнему слева подоконнику. – Минералами надо любоваться на свету, они играют не хуже бриллиантов.

Вера, мысли которой вращались вокруг миндального мыла, обратила внимание на латунный умывальник в углу кабинета. Раньше она умывальника не замечала за ненадобностью, тем более что его заслонял книжный шкаф. А сейчас, подойдя к окну, заметила. И еще заметила справа от него маленькую полочку, на которой стояла серебряная мыльница необычной формы, – не корытце, а листочек с загнутыми кверху краями. Невозможно было удержаться от того, чтобы не рассмотреть мыльницу вблизи.

– Ах, какая прелесть! – воскликнула Вера, склоняясь над полочкой. – Обожаю такие милые без…

Мыло, лежащее в мыльнице, пахло миндалем и имело бледно-желтый цвет, такой, какой обычно бывает у миндального мыла.

«Он?! – ужаснулась Вера не столько тому, что оказалась один на один с убийцей, сколько тому, что им оказался Бачманов. – Не может быть!!! Он же… он же совсем не хромает!»

Резко обернувшись, она встретилась взглядом с Бачмановым и поняла, что не ошиблась. Бачманов нисколько не изменился в лице, даже продолжал улыбаться, но смотрел на Веру совершенно иначе – холодно, строго и, как показалось ей, деловито, словно прикидывал, что ему делать с Верой. Больше всего поразили Веру его зрачки, сузившиеся до размера булавочной головки.

– Дрянь!

Левая рука Бачманова скользнула в карман пиджака, а правая потянулась к Вере.

Если бы у нее сейчас был в руках револьвер, то она не колеблясь выстрелила бы в Бачманова и стреляла бы до тех пор, пока не кончились патроны. Вера поняла, что смогла бы. И рука не дрогнула бы, разве что самую чуточку. Когда речь идет о жизни и смерти, сантименты отходят на задний план.

Спасение было за дверью, но между дверью и Верой стоял Бачманов. Смертный страх не парализовал молодую женщину, а, напротив, придал ей сил и обострил ум. За неимением другого оружия пришлось воспользоваться тем, что было под рукой, то есть сумкой. Швырнув ее в лицо Ивану Васильевичу, Вера метнулась в сторону, не к двери, как мог бы ожидать он, а к окну. Маневр удался – Бачманов инстинктивно бросился вперед, но руки его схватили пустоту. Пока он оборачивался, Вера уже была возле двери. Нажать на ручку, толкнуть – и она спасена. Черт! Дверь открывается внутрь! Не толкать, а тянуть на себя! Скорее! Скорее!

– А-а-а-а-а! – изо всех сил завопила Вера, когда Бачманов схватил ее за руку выше локтя и рывком развернул на себя.

Она замахнулась свободной левой рукой, но противник проворно перехватил и ее. Руки у него были сильными – не вырваться. Не обращая внимания на крики Веры, Бачманов потянул ее в глубь кабинета, а ногой попытался закрыть дверь. То ли он настолько озверел, что не боялся, что на шум набегут люди, то ли у него имелся в запасе какой-то особо коварный план, благодаря которому он, расправившись с Верой, смог бы выйти сухим из воды.

Совершив несколько безумных па (один тащил, другая упиралась), они оказались возле ящиков с минералами. Когда Бачманов повернулся к ним спиной, Вера собрала последние силы и резко изменила тактику. Вместо того чтобы упираться и тянуть назад, ринулась вперед, в том направлении, куда ее тащил Бачманов. Бачманов упал спиной на ящики, разваливая их. Падая, он выпустил левую руку Веры. Левая рука – не совсем то, что правая, но Вера сумела, точнее, успела схватить со стола молоток и с размаху ударить Бачманова по голове. Ожидала услышать хруст костей, потому что молоток был увесистым и удар получился сильным, но хруста не было – только стук. Иван Васильевич коротко всхлипнул, закрыл глаза и обмяк. Выронив молоток, Вера бросилась к дверям. Снова открыла их, выскочила в коридор и едва не лишилась чувств от радости, увидев Немысского. Там были еще какие-то люди, но Вера видела только его. Возможно, потому, что он единственный был в форме и выделялся этим на фоне остальных, как снегирь среди грачей.

– А у нас в автообществе завтра похороны, – сказал Владимир, едва только Вера вошла домой. – Хороним Владимира Карловича Порша, казначея Александровского Евангелического училища. Ему только недавно исполнилось тридцать пять лет, и вот на тебе – сердечный приступ!.. Ты выглядишь уставшей, Вера! Как ты себя чувствуешь?

Холодная догадалась, почему первым делом муж сообщил ей о смерти совершенно незнакомого человека, а уже потом спросил о самочувствии. Дело не во Владимире Карловиче, царствие ему небесное, а в том, что он почти сверстник Владимира. Поневоле станешь примерять случившееся на себя.