Опасная красота. Поцелуи Иуды

— Разумеется, недостойно, — легко согласился Трой и наконец-то отдал мне письмо, хотя, по сути, это уже не имело смысла — он прочел до последней строчки. — Зато, как я погляжу, твоей любви достоин Итан Энглер. Очень трогательное признание, правда. И эти стихи собственного сочинения… Ты просто очаровательна, знаешь об этом? А мне напишешь?

Я прижала листок к груди, и от унижения у меня на глаза навернулись слезы. Пусть я вряд ли бы уже отдала свое признание Итану, но оно было очень личным.

И, разумеется, некрасивые красные пятна по всему моему лицу — признак волнения и стыда, не заставили себя долго ждать! Мне было ужасно осознавать, что он прочитал самое мое сокровенное, и теперь так запросто издевался над этим!

— Итан — самый достойный человек на свете! — задыхаясь от стыда и гнева, выпалила я, собирая свои вещи и запихивая их обратно в клатч. — Он вне конкуренции! Он очень благородный, искренний и настоящий. В отличие от тебя!

В сердцах я смахнула на пол свой паспорт, который упал прямо к ногам Троя. Нагнулась за ним, но было поздно — он уже прижал книжечку в зеленом переплете ботинком.

— Итан Энглер — самый достойный? — Трой ухмыльнулся до того паршиво, что мне захотелось наплевать на паспорт, который я в данный момент пыталась вытащить из-под носка его идеального начищенного ботинка, и просто бежать, куда глаза глядят. — А чего ж он тогда, достойный твой, на тебя и не смотрит даже?

— Потому что уже увидел достаточно. Тогда, на лестнице, — сухо бросила я. — Из-за тебя он теперь считает меня… А самое страшное, я не смогу его переубедить — ты действительно делаешь меня такой…

— Какой? Охеренно возбуждающей и чувственной девушкой, при виде которой стоит даже у нашего железобетонного кардинала? — поинтересовался Трой, задумчиво накручивая мой локон на палец, и при этом даже не думая отпустить мой паспорт, который я отчаянно пыталась вырвать.

— Тебе этого не понять! — зло воскликнула я. — Необязательно, что он бы ответил на это письмо, и вообще ответил мне взаимностью… Но у нас с Итаном могли бы быть хорошие, здоровые и любящие отношения! Мы могли стать крепкой семьей.

— Здоровые и любящие отношения? С Итаном Энглером? — Кастор Трой поморщился. — Черт, зая… Я, конечно, знал, что ты слегка не от мира сего, но не подозревал, что до такой степени!

— Не понимаю, о чем ты… — я нахмурилась, принявшись отряхивать зеленую книжечку, которую он наконец-то великодушно позволил мне поднять с пола. — И вообще, мне пора дом…

— Не понимаешь? Что ж, как тебе будет угодно, золотко, — и Трой поймал меня за подол платья, не давая отскочить от него на безопасное расстояние. — Только учти, ты напросилась на это сама…

Подхватив повыше локтя, он куда-то меня потащил, и честно говоря, в это мгновение, если я и сопротивлялась, то совсем слабо. Пусть на тот момент Итан Энглер действительно был человеком, о котором я думала в самую последнюю очередь, все-таки что-то в тоне Троя меня задело.

И заинтересовало.

Прекрасно ориентируясь в чужом жилище, как будто это был его собственный дом, каким-то лестницами и коридорами Кастор куда-то меня вел. Кажется, он точно знал, какую именно из дверей нужно открыть, чтобы выйти на маленький кованый балкончик, от которого брала начало воздушная витая черная лестница.

Оказавшись на свежем воздухе, я поежилась — заморозки, которые обещали в конце марта, оказались не такими сильными, но все-таки это явно не был повод разгуливать по улице в коктейльном платье с коротким рукавом.

Пропустив меня на узкой лестнице вперед, Трой снял с себя черный пиджак и небрежно набросил мне на плечи. А когда мой каблук попал в узкую щель между витыми узорами одной из ступенек, поймал за запястье, помогая удержать равновесие.

— Куда ты меня ведешь?

— Лишать иллюзий, солнышко. Это не всегда безболезненно, зато весело…

Какими-то кустами, через задний дворовый фасад мы с ним оказались у веранды с покатой стеклянной крышей. Стена веранды, прилегающая ко двору, тоже была стеклянной.

Кажется, именно эта веранда и была конечной целью блуждания по чужому дому, правда, свет проникал туда из коридора, и разглядеть что либо можно было с трудом.

Плетеная мебель, светлые пуфы, множество цветов в оригинальных кашпо — это помещение, так же, как и остальные в доме Дрезднера, было обставлено со сдержанной роскошью.

Я непонимающе повернулась к Трою, отчего он закатил глаза и самолично повернул мою голову под нужным углом.

И я, наконец, увидела.

И обомлела.

В самом углу веранды, практически вне зоны видимости, на мягком плетеном диване, то скрываясь за раскидистыми листами папоротника в горшке, то полностью попадая в поле моего зрения офицер Итан Энглер целовался с…

С мужчиной, святые небеса!

И никакой холод мне уже не был страшен, потому что от стыда я вспыхнула и залилась, как июньская заря — уже даже не пятнами, а сплошь.

Попыталась отвернуться, спрятать глаза, но Трой не дал, зажав меня и прошептав в самое ухо:

— Ну как тебе искренний, чистый и благородный офицер Энглер, мой маленький наивный зайчонок? Он по-прежнему достоин твоей любви?