Опасная красота. Поцелуи Иуды

— Это светлые помыслы, — с готовностью ответила я. Я знала, что он хочет от меня услышать, но никак не могла собрать мысли в кучу и найтись с ответом. — Нужно бороться с греховными соблазнами, заботиться о чистоте своей души… Молиться…

— Молится, ну конечно… Лучше и не скажешь! — кивнул Пий Малек, а потом все рухнуло в пропасть, когда он сказал. — Покажи, пожалуйста, свои документы и пропуск, Эва.

Я застыла, ни жива ни мертва, как кролик перед удавом, а Малек сказал, нажав кнопку рации: «У меня незаконное проникновение в Поселение. Молодая девка. Как понял меня? Незаконное проникновение! Как понял?». Рация затрещала, а потом мужской голос ответил из динамика: «Понял тебя хорошо. Веди».

А вот это точно все. Если до этого ситуация еще могла как-то разрешиться, то сейчас, когда Малек передал по рации, надеяться было уже не на что.

Это не Кастор Трой, с которым можно было договориться…

Шеринг попытался слабо дернуться, но я едва заметно покачала головой. А субдиакон Пий Малек схватил меня за запястье, до боли выкрутив руку и куда-то поволок.

Попалась.

Самое обидное, что у меня почти получилось… Какое бы наказание мне не грозило, хуже всего, что я обратила на себя внимание нравственников. А это значит, они будут рыть носом землю, пока не вызнают обо мне все.

Мужчина волок меня, неестественно выкручивая руку — нарочно причиняя боль и осыпая бранью, которую странно было слышать в устах человека, имеющего церковный сан.

— Тебе крышка, поняла меня? Уяснила, безмозглая сука? Думала, сможешь меня провести своими книжечками? Я сам буду допрашивать тебя, тупая юбка, и, будь уверена, у тебя от меня не останется вообще никаких секретов! Ты у меня кровавыми слезами умоешься!

Всю мою смелость как ветром сдуло, потому что этот мужчина действительно был жуток и, кажется, не вполне нормален. Дрожа, как осиновый лист, я всхлипнула, а в следующее мгновение, словно во сне, услышала голос еще одного нравственника, который сообщил:

— Сам здесь. Давай ее к нему!

— Но я хотел ее допросить! — заупрямился субдиакон. — Ты же знаешь, у меня эта сучка точно заговорит…

— Совсем рехнулся, Пий? Веди девчонку к кардиналу и живо!

Малек с видимой неохотой подчинился, не обратив внимания, что при слове «кардинал» я помертвела и прекратила сопротивляться.

И, даже не успев осознать это, не успев подготовиться, хотя бы каплю собраться с силами, увидела Коула Тернера со всей братией нравственников, словно темного колдуна в окружении черных воронов.

— Ваше Высокопреосвященство, на территории Поселения мной задержана лазутчица, — чуть ли не слюной исходя, принялся докладывать Малек. — Позвольте мне допросить ее! Я обладаю особенным подходом к таким наглым возмутительницам общественного спокойствия…

Пий болтал в таком духе что-то еще, но это было неважно. Все было неважно, все окружающее ушло, отдалилось, стало размытым, потому что Коул Тернер посмотрел на меня и узнал меня, но ни единой эмоции не отразилось на его равнодушном лице.

Лишь что-то вспыхнуло в синих глазах, вспыхнуло — и исчезло…

— Спасибо за усердие, субдиакон, Каин оценит, — проговорил Тернер, даже не взглянув на Пия Малека.

И, как бы мне не было страшно, как ни тряслись мои руки, и не колотилось сердце, я сказала, не отводя взгляда:

— Святой день, Ваше Высокопреосвященство…

— Кардинал Тернер, отдайте девчонку мне, у меня она заговорит очень быстро! — настойчиво пробубнил Малек. — Во имя Каина и Лилит, просто отдайте ее. Позвольте, и я…

— Ваше рвение заслуживает похвалы, но в нем нет необходимости, — не повышая голоса, оборвал кардинал, но столько жуткого, леденящего холода было в его голосе, что субдиакон резко замолчал и попятился назад. — Это сотрудница полиции, которая выполняла задание, и здесь она находилась по моему личному распоряжению.

Вначале мне показалось, что я ослышалась. Потрясение было настолько сильным, что я не двинулась с места, когда Коул кивнул своему водителю, отпуская его, и жестом велел мне следовать за собой.

Святые небеса! Непогрешимый, безупречный, кристально честный Коул Тернер, с недрогнувшим сердцем отправивший когда-то сотрудницу своего отдела на смерть за то, что она танцевала стриптиз, только что солгал всей своей братии?!

Солгал ради меня.

— Я слушаю, Моника, — проговорил он, не глядя, когда мы с ним, рука об руку, шли по узкому и прямому, как стрела, тротуару через сквер к черному «БМВ».

И тут внезапно я поняла, во что именно складываются все дороги, дорожки, мостовые и тротуары Поселения. Это был колос — символ земледелия. Символ Каина.

— А если я не хочу говорить, Ваше Высокопреосвященство? — криво усмехнулась я. — Велите Пию Малеку, чтобы развязал мне язык?

Не отдаст. Ни за что не отдаст — это было в его глазах. Он распахнул передо мной дверцу машины, и это был полностью светский жест. Церковники никогда так не поступали.

Точно так же, как никогда сами не садились за руль, как сел Коул. Духовному лицу его сана и положения полагался личный водитель, и никак иначе.