Опасная любовь

— Разумеется, входи! — Она отступила и вдохнула запах его лосьона после бритья. А вот она не успела переодеться! Энди почувствовала себя настоящей замарашкой рядом с великолепным красавцем мужчиной. — А пиццу мы поставим в духовку, чтобы разогреть! — Она взяла у Джима коробку и направилась по коридору к кухне. Включив духовку, извлекла из ящика стола штопор.

Джим поймал ее за руку.

— Зачем ты сняла повязку?

— Она испачкалась, под ней скопилась грязь.

— Похоже, рана уже затягивается. Красноты нет. — Он осторожно провел ладонью по поцарапанным пальцам Энди. — Не больно?

— Ничуть! — Энди неловко высвободила свою грязную руку и открыла дверцу шкафа. — Нужны бокалы, — пояснила она, словно Джим об этом не догадывался, и поставила их на кухонный стол рядом с бутылкой. — Открой бутылку, налей себе вина и можешь выйти с ним на заднюю веранду, а я быстренько приму душ. — Она провела ладонью по запыленным волосам. — Я успела бы вымыться до твоего прихода, но сперва пришлось прослушать сообщения на автоответчике, потом позвонила Эмили, вот и… — Она не договорила и пожала плечами. — По правде говоря, сегодня я не ждала тебя.

— Почему? Я же пообещал привезти ужин.

— Я думала, что ты сердишься, — призналась Энди.

— Не на тебя, — уточнил Джим.

— Но я обидела тебя…

— Вот как?

Бывший муж всегда обращал нечастые вспышки Энди против нее, погружаясь в недовольное молчание, пока она не начинала каяться во всех реальных и воображаемых грехах. Это был один из его излюбленных приемов, всегда действовавший безотказно. Почему-то она ждала подобного и от Джима, но оказалось, что тот не склонен к таким воспитательным мерам.

— Ладно, я иду мыться.

Какое странное у нее лицо! Джим обнял Энди и положил ладонь на ее затылок.

— Подожди минутку, — пробормотал он.

— Я перепачкаю тебя… — сдавленно начала она, но ее слова прервал поцелуй — продолжительный и страстный, и к тому времени, как Джим поднял голову, Энди в его объятиях стала податливой, как тряпичная кукла.

— Замечательно. — Он коснулся лбом ее лба. — Об этом я мечтал весь день.

— И я…

— Правда? Значит, ты умело скрывала это.

Энди улыбнулась.

— Я чуть не выдала себя один раз, когда Букер нас застукал.

— Это не считается. — Он нежно поцеловал ее. — Ты была ранена и не могла сопротивляться.

— Когда ты рядом, у меня вообще не хватает сил сопротивляться.

— Вот как? А если я поднимусь наверх вместе с тобой и потру тебе спину? И чуть ниже?

Энди нехотя отстранилась.

— Сперва поужинаем. Иначе у меня ни на что не хватит сил.

— Силы тебе ни к чему, — пробормотал он, изготовившись для очередного поцелуя.

Она вновь насладилась продолжительной лаской, дав волю стремительно вспыхнувшему желанию и поддаваясь его нежным и крепким объятиям. Джим не настаивал, не торопил, не проявлял требовательности. Он просто впитывал ее вкус, позволяя предвкушению окрепнуть, не нарушая внутреннего ритма.

— Я быстро, — наконец прошептала Энди и выскользнула из его рук.

Она наскоро вымылась, прошлась бритвой по ногам и подмышкам и воспользовалась ароматным лосьоном для тела. К счастью, ее короткие волосы сохли быстро, а стрижка не требовала укладки. Косметикой она не злоупотребляла: немного туши, капелька румян, чуть-чуть блеска для губ. Но, собираясь надеть длинное, пастельно-голубое платье, Энди вдруг застыла, пораженная автоматической бездумностью собственных действий.

То же самое она проделывала для Кевина: мылась и переодевалась перед его приходом с работы, чтобы выглядеть свежей и женственной.

Он не любил видеть ее перепачканной после работы в саду, потной после домашних дел или встрепанной после возни с детьми. Ему нравилось находить дом опрятным, детей — ухоженными, ужин — готовым, а саму Энди — ждущей его с виски и содовой наготове. Когда Энди чувствовала себя во всеоружии, ей было легче пережить оскорбленное молчание и язвительные шпильки мужа.

И вот теперь она выполняла этот ритуал для Джима. Всецело отдавшись работе, она почти полностью забыла о своем прошлом. Но стоило ей вернуться к знакомым делам, на место, предназначенное для женщины, и она стала прежней, превратилась в бесхребетную, услужливую мышку, какой хотел видеть ее Кевин. Она превратилась в жену.

Впрочем, Джим ничего не требовал от нее и ни на чем не настаивал. Он счел ее сексуальной, увидев в комбинезоне и рабочих ботинках, и доказал это, страстно поцеловав и не обращая внимания на слой пыли. Он не обиделся на то, что она вступила с ним в спор, не упрекнул ее в неженственном поведении, не попытался наказать молчанием, не заставил гадать, где она допустила ошибку. Он вообще не считал, что она ошиблась. Именно она, а не он, делала слишком поспешные и необоснованные выводы. Джим не навязывал ей свои правила!