Опасная любовь

— Сережа, милый… — Наташа обняла его, прижалась щекой к его груди. — Я так люблю тебя, Сереженька…

— И я тебя, Наташа, но…

— Не надо «но», любимый. Давай закроем дверь и ляжем в постель. Мне так хочется, чтобы ты был рядом, близко-близко…

Перед тем как уснуть, Наташа спросила.

— Сережа, какие дальше слова у этой песни?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, у той, которую поет Таня Буланова. «Не плачь…», а дальше как?

— По-моему, «еще одна осталась ночь у нас с тобой…» А что?

— Правильно, — вздохнула Наташа.

Аристарх начал курить. Не раз слышал, как говорили, что сигарета помогает в стрессовых ситуациях, поэтому и закурил. Если бы сказали, что в его ситуации нужно биться головой о стену и это поможет, он бы стал биться. Невозможно было привыкнуть к страшной мысли о том, что Ирка бросила его, променяла на толстого старика и Канары, и невозможно было отделаться от этой мысли, хотя бы на минуту.

Они с Борисом сидели на кухне, пили водку, почти не закусывали и курили.

— Где эти гнусные Канары, Боря? — заплетающимся языком спросил Аристарх. — Багамы — знаю, это вроде Америка, Гонолулу там есть, песня есть «Багама, Багама-мама», «Бони-М». А паскудные, чтоб они провалились, Канары?

— Кажется, Испания, — пробормотал Котляров. — Как будто Пальма-де-Мальорка там столица. Да не гнусные они, Арик, и не паскудные. Вся элита наша теперь отдыхает там.

— Элита? А мы с тобой кто, Боря? Дерьмо?

— А мы с тобой, Арик, те, за кого мы с тобой сами себя считаем, — с трудом выговорил Котляров. — Хочешь быть дерьмом — будь. Хочешь элитой — да ради Бога!

— Ну да! — Аристарх покачал пальцем. — У элиты старые козлы не увозят жен на Канары.

— Увозят, — не согласился Котляров. — И старые у молодых, и молодые у старых. И на Канары, и в Монголию. Все у всех увозят жен, это прямо-таки напасть какая-то. Но я тебе, Арик, уже почти сутки твержу: не верю, что Ирка сама уехала с ним. Ты же вчера днем рассказывал мне, что она все поняла, считает себя виноватой, вы помирились, решили, что дальше нужно делать… И тут — на тебе! Ее похитили.

— И записку заставили написать? Что я, почерк своей жены не знаю?

— Заставили.

— Ты настоящий друг, Боря, спасибо.

— Пожалуйста.

— Я бы поверил тебе, если бы Ирка не написала про Шуру. Когда ей рассказали, она могла что угодно совершить.

— Ты судишь по себе, Арик. Это ты мог что угодно совершить. Тебе только почудилось, что жена готова изменить, и ты сразу помчался к Шуре. А если б тебе рассказали, что Ирка переспала с кем-то, ты бы не то, что на Канары, в какой-нибудь Урюпинск умчался бы с первой попавшейся дамой, только б отомстить. Но Ирка не такая.

— Ты лучше знаешь, какая, да?

— Я частенько у вас бывал, видел, слышал… Она любит тебя, Арик, и, если так получилось, она и Шуру простит, потому что понимает: сама тебя толкнула на этот «подвиг».

— Мне что, в милицию пойти?

— Я бы пошел.

— Ага… — Аристарх покачнулся, вытащил из пачки сигарету, закурил. — Приду, скажу: дорогие менты, я жене изменил, а она укатила с любовником на Канары. Помогите найти ее. Так, да?

Борис пожал плечами, наполнил рюмки, жестом пригласил приятеля выпить. Аристарх не стал отказываться.

— Она сейчас, наверное, на пляже, — с тоской пробормотал он. — В купальничке таком, что сзади — одна веревочка… Спонсор подарил, мол, будьте раскованной, Ириночка, чувствуйте себя европейской женщиной… Или они уже на «ты»? А сам, сука жирная, лежит рядом, греет свое пузо на солнце и ждет, когда они вернутся в номер, он и веревочку эту стащит, и будет разглядывать Ирку, слюни пускать… Боря, я больше не могу думать об этом, не могу, Боря! Я убью их, всех поубиваю!

— Я думаю, она здесь, в Москве, — вздохнул Борис.

— Да ты посмотри на замок, на комнату — она же сама пустила в квартиру этих ублюдков, понимаешь, сама! — воскликнул Аристарх. — Где следы насилия, следы… похищения? Все чистенько! Она сама ушла, уехала, улетела! Ты видел гардероб? Все вещи свои забрала! Ее что, с вещами похитили, Боря?! Может, похитители и чемодан ее несли, да? — слезы текли по небритым щекам Аристарха.

— Откуда я знаю? — опустил голову Котляров.

— Я знаю! — сказал Аристарх. — Они заплатят за эти… Канары! Они кровью умоются за это… — Он замолчал, думая о чем-то своем, неведомом Котлярову, а потом тряхнул головой и сказал: — Боря, позвони Олегу, скажи, что я хочу с ним увидеться.

— Зачем? — удивился Борис. — Работа нужна? Подожди, пока Ирка найдется, я же тебе занял пятьдесят тысяч, хватит на первое время, Арик.

— Сейчас прямо позвони Олегу, прошу тебя, Боря! — крикнул Аристарх. — Скажи, что Аристарх хочет с ним встретиться.

— А как вы договаривались, Арик? Ты уже знаешь, какую работу он тебе предложит, или вы еще будете встречаться и разговаривать об условиях? — Заметив удивленный взгляд Аристарха, Котляров пояснил: — Интересуюсь потому, что мне он до сих пор так и не сказал, что за работу я должен сделать.

— А мне сказал. И я сделаю ее. Звони, Боря.

34