Опасная любовь

Лариса почувствовала: сегодня что-то случится. Может быть, то, к чему так тщательно готовился Валет. Где-то здесь, поблизости. Она остановилась у ресторана со странным названием «Ветчина», удивилась, более внимательно прочитала вывеску, получилось «Вотчина». Подождала несколько минут, пока машина Валета исчезнет из виду, а Керосин скроется за железными ларьками, и лишь после этого свернула на улицу Дмитриевского.

От страха подрагивали коленки. Лариса закусила губу, стараясь крепко держать в руках баранку. Место пустынное, несложно обнаружить ее, несложно перегородить узкую улицу, выдернуть ее из машины и… убить. Хотя бы вот в этом полуразрушенном доме, чьи закопченные стены зияют пустыми оконными проемами. Машину отгонят на другой конец Москвы, и долго еще никто не узнает, что же здесь случилось. Но прежде чем убить, они, конечно, поиздеваются вдоволь, ублажат свою похоть, скоты!

Конечно, страшно, но еще страшней, если она смирится с тем, что деревенская дрянь валяется в ее постели рядом с ее мужем — намного страшней! От этого можно с ума сойти.

Лариса увидела машину Валета и, низко пригнув голову, проехала мимо. Однако напрасно она опасалась, что ее заметят: Валета и Шпинделя в машине не было. Похоже, они вошли в подъезд дома, рядом с которым оставили машину. Лариса проехала дальше вниз, свернула в Курсовой переулок, пешком вернулась назад. Вот машина, в ней никого нет. Вот дом, куда вошли бандиты. Лариса метнулась в подъезд. Там тоже никого уже нет. Она подошла к лифту. Одна кабина стояла внизу, другая замерла на шестом этаже. Они — там, на шестом!

Лариса выбежала на улицу. Напротив дома был небольшой скверик с детским городком. Она, не раздумывая, легла в песочницу: отсюда хорошо был виден подъезд и машина Валета.

Холодный, влажный песок обжигал грудь и живот, Лариса дрожала, согревая себя мыслью, что теперь-то Валет никуда не денется. Он уничтожит деревенскую дрянь, или Лариса уничтожит его. Скорее всего они грабят квартиру, а может, и хозяев убьют или покалечат. Завтра она вернется сюда, осторожно узнает, что же случилось в доме.

Минут через двадцать из подъезда вышел Шпиндель с чемоданом в руке. Точно — ограбление! За ним — высокая светловолосая девушка в розовой куртке поверх домашнего халата. За девушкой, почти вплотную, шел Валет. Когда они повернули к машине, Лариса увидела, как в его руке блеснуло острие ножа, прижатое к спине девушки.

Они насильно вели ее к машине! Лариса услышала, как всхлипнула девушка, злобно заматерился Валет.

Это не просто ограбление, но еще и похищение!

Дождавшись, когда машина стремительно рванулась с места в сторону Остоженки, Лариса побежала к своей и, погасив фары, поехала следом. Она бы потеряла бандитов из виду, но на углу Валет остановил машину, подобрал Керосина… А что здесь делал этот тупой верзила? Потом, потом, главное — не упустить их из виду!

Чем дальше уезжали они от места преступления, тем сильнее уверялась Лариса в своей догадке: конечный путь маршрута — старый трехэтажный дом в Замоскворечье. Скорее всего именно там Валет снял квартиру, чтобы держать в ней свою пленницу.

Или хозяин квартиры — их сообщник. Но это вряд ли. Держать похищенную женщину в своей квартире согласится разве что круглый дурак. А вот снять квартиру на месяц, заплатив вперед большие деньги, можно и без документов, или — по фальшивому паспорту.

«Вот и попался ты, Валет, — злорадно думала Лариса. — Теперь у тебя только один выход — уничтожить деревенскую дрянь!»

Аристарх открыл глаза. Желтоватое ночное небо низко висело над ним. Даже в глухую полночь, в самую пасмурную погоду небо над Москвой было не черным, а желтоватым. Приподнявшись на локте, Аристарх осмотрелся: забор, корявые железные коробки ларьков, картонные и деревянные ящики, битые кирпичи…

Голова раскалывалась от боли. Аристарх осторожно притронулся к макушке, нащупал огромную шишку. Между стенками ларьков и забором впереди мерцала в призрачном свете фонарей улица.

Аристарх осторожно поднялся на ноги, отряхнул плащ, шагнул вперед. Голова закружилась, дернулись и поплыли над улицей радужные круги фонарей. Аристарх прислонился к железной стене ларька, расставив руки.

Где он? Что с ним?

Постепенно всплывали в сознании звенья минувшего дня, вначале отрывочные, а потом все более и более выстраиваясь в четкую цепь событий. Утро: он оставляет Ирку дома, а сам уходит в театр. Сердитый Эйнштейн… разговор о предстоящей премьере, долгая репетиция, главный решил наверстать упущенное. И — постоянная тревога за Ирку, звонки домой через каждый час. День: получасовой перерыв на обед и снова репетиция, Шура… тревожные мысли об Ирке. Вечер: спектакль, он не играл, а мучился. Едва опустился занавес, как он побежал звонить Ирке. У нее все нормально, ждет его. Быстро переоделся, не стал ждать Бориса, помчался к метро. «Кропоткинская», Остоженка, свернул на улицу Дмитриевского, до дома минуты три ходьбы…

И все.