Опасная любовь

У двери он остановился, понурив голову, побрел обратно в комнату. У него не было денег на такси до центра, не говоря уже о Шереметьеве. Да и поздно уже. Они специально так подстроили, чтобы у Ирки не было времени на раздумья. Рассказали про Шуру, Ирка вспыхнула и согласилась. А тут еще и он задерживается, говорил, что бежит домой, волнуется, а на самом деле…

Понятно, для чего его оглушили. И про Шуру откуда-то знают, выходит, следили за ним и в ту ночь.

Серьезные ребята! Прав был Олег, когда говорил, что они способны на любую подлость. Прав был Олег… черт бы его побрал с такой правотой!

— Все равно не дождешься, чтобы я плясал под твою дудку, — простонал Аристарх.

Он долго сидел в кресле с закрытыми глазами, а потом снял телефонную трубку, набрал номер Котлярова, долго ждал, пока наконец не услышал сонный голос приятеля:

— Кто меня разбудил?

— Это я, Боря… Аристарх.

— А зачем ты это сделал, Арик? — недовольно спросил Борис. — Не только меня разбудил, но и девушку мою, а она такая впечатлительная, до утра теперь не уснет, будет приставать… с расспросами, кто звонил да зачем.

— Боря, мне жить не хочется.

— Мог бы завтра об этом сказать. А мне хочется, не только жить, но и спать… — Борис замолчал, видно, начал понимать, что Аристарх звонил ему неспроста. — А что случилось, Арик?

— Меня оглушили, больше часа провалялся в темном углу на куче мусора. А когда прибежал домой, Ирка уже ушла. Уехала. Улетела на Канары с этим паскудой-спонсором.

— Ты что, выпил? — растерянно сказал Борис. — Куда она полетела, ты же сам говорил, что она поняла все и… Погоди, Арик, ты не шутишь?

— Записку оставила. Они ей про Шуру рассказали. Обиделась на меня и улетела. Боря, можно быстро сделать заграничный паспорт, оформить визу… дня за три-четыре?

— Можно и за день, если заплатить. У нас теперь за деньги все можно. Вот что, Арик, ты полчаса продержишься? — с тревогой спросил Борис. И, не дожидаясь ответа, сказал: — Я — к тебе. Только оденусь. Поймаю «тачку», через полчаса буду. Понял? Жди меня и ничего не делай. Вообще не двигайся с места. Все нормально, мы разберемся с этим! — И он положил трубку.

— Разберемся… — равнодушно повторил Аристарх. — А зачем? Разве можно теперь что-то поправить?..

32

Наташа с тоской разглядывала бело-золотые обои своего кабинета. Хоть и красивые, а все же стены кажутся голыми, да так оно и есть. Надо бы какие-то картинки, что ли, повесить. А какие, чтобы и красивые были, и нравились, и соответствовали должности директора?

Прежде портреты вождей вешали в кабинетах, ставили на полки тома речей на всяких съездах и пленумах, а теперь? Хорошо бы, конечно, повесить книжные полки, но что туда ставить? Не детективы же, не «Эммануэль» или фантастику.

А еще лучше — повесить горшочки с цветами, чтобы длинные стебли тянулись по стенам, красиво будет…

Да только ничего не хотелось делать, абсолютно ничего. И толпы людей в магазине, бойкая торговля уже не радовали душу, как прежде. После вчерашней обиды Сергея Наташа поняла: вряд ли она сможет привыкнуть к постоянной недоброжелательности Марии Федотовны, вряд ли они с Сергеем будут счастливы в его квартире.

Вот и работа уже не приносит радости, а с какой энергией, с каким увлечением она взялась за это дело! И ведь получалось у нее, все говорили, да и сама чувствовала — получалось. А теперь эта работа, любимая, интересная, стала помехой ее личной жизни. Сергей прямо-таки бледнеет от злости, когда слышит имя Радик. Уж как она старалась, доказывала ему, что с Радиком у нее чисто деловые отношения, — Сергей и слушать не хочет. Жили бы они вдвоем, может, и убедила бы его, что Радик уже не страшен, наоборот, прекрасно относится к ней, помогает и сам радуется успеху. Но когда рядом Мария Федотовна, которая не упустит случая намекнуть, что Наташа здесь лишняя, — разве можно это сделать?

Как дальше жить — совсем непонятно. Она любит Сергея, и работу свою любит. Но Сергей ее работу терпеть не может. И работа в лице Радика вряд ли с уважением относится к нему. Если они столкнутся, такое может случиться, что кто-то и не уцелеет.

В кабинет стремительно вошла Любовь Борисовна.

— Наталья Николаевна, я привезла со склада приличную партию костюмов, которые недавно у нас закончились. Сейчас рабочие разгружают машину. Вот накладные, документы, посмотрите, пожалуйста, — она положила перед Наташей фирменную кожаную папку с золотым тиснением «Сингапур +».

— Хорошо, оставьте, Любовь Борисовна, я посмотрю.

— И еще, Наталья Николаевна…

— Да?

— Видите ли, в чем дело… Вы, я знаю, противник этого, но Игорь Сергеевич полностью согласен со мной.

— Я слушаю вас, Любовь Борисовна.

— Эти костюмы очень хорошо разошлись. Спрос на них большой. Не сомневаюсь, что и эта партия улетит вмиг. Было бы разумным повысить цену, если не вполовину, то хотя бы на треть. Это же рыночные отношения, вы должны понимать, что продукция, которая пользуется спросом, растет в цене, а то, что не берут, — уценяется.

— Ни за что, — машинально сказала Наташа и улыбнулась, это ведь любимая присказка Сергея.

— Но это, извините меня, просто глупо!