Опасная невинность

У меня все равно не было времени на кого-то. Работа, Финн и домашние хлопоты занимали большую часть моего времени. Не говоря уже о том, что я каждый день уделяла время совершенствованию своих кулинарных навыков в надежде, что однажды смогу открыть собственный ресторан. — У меня достаточно денег, чтобы оплатить билет в один конец до Нью-Йорка и несколько ночей в дешевом хостеле.

Она сделала паузу. — А что насчет Патрика? Что он скажет, если ты уедешь?

Я еще не рассказала маме о разрыве. Она была измучена, когда вернулась домой вчера поздно вечером, и я не хотела нагружать ее своими проблемами.

Мое выражение лица, должно быть, выдало меня. Мамины глаза расширились. — Что случилось? Что он сделал? — Мама никогда не была большой поклонницей Патрика, это и ее общее недоверие к мужчинам, естественно, заставило ее предположить, что он что-то сделал, и она была права в этот раз.

— Он изменил мне, — сказала я.

Гнев искривил мамины губы. Я могла сказать, что она хотела сказать что-то действительно ужасное, но она была из тех людей, которые предпочитают ничего не говорить, если нечего сказать хорошего. — Ты порвала с ним?

Я пожала плечами. — Да. Ну, типа того. Он попросил меня рассматривать мою поездку в Штаты как перерыв и дать нам еще один шанс, когда я вернусь.

— Черт возьми, только не говори мне, что ты согласилась на эту ерунду. Это мужской код для желания обманывать без обмана.

— Я не соглашалась и ничего не говорила. Просто попросила его уйти.

— Не давай ему второго шанса. Однажды мошенник всегда остается мошенником, поверь мне.

— Я знаю, мама. — Мой отец изменял ей, неоднократно, и мама прощала его снова и снова — пока, наконец, не перестала, и тогда он ушел. С тех пор я его больше не видела. Это было четырнадцать лет назад.

— Не хочу думать о нем сейчас. Все, на чем я хочу сосредоточиться, — это Имоджен и то, как найти ее как можно быстрее.

Мама резко кивнула. — Тебе может понадобиться больше, чем несколько дней, чтобы найти свою сестру, и тебе также нужен обратный билет. Ты же знаешь, что я не могу выделить денег, не учитывая ужасные процентные ставки и лечение Финна лошадьми.

Мы платили за физиотерапию Финна с лошадьми из своего кармана; она не входила в государственное медицинское обслуживание. Даже если мы не были уверены, что это поможет ему справиться со спазмами, это сделало его счастливее и уменьшило заикание, так что деньги были потрачены не зря.

— Я найду работу в Нью-Йорке. Там ведь тоже нужны официантки?

— Тогда тебе понадобится рабочая виза, Эйслинн, а они стоят дорого.

Я прикусила губу. Я не подумала об этом. — Уверена, что есть работодатели, которые не заботятся о визах.

Мама покачала головой. — Ты не из тех девушек, которые создают проблемы. Не начинай сейчас. Не иди нелегальным путем. Это ни к чему не приведет.

— Мама, я должна знать, что случилось с Имоджен. Я не могу просто притворяться, что все в порядке.

— Может быть, она хотела порвать все связи с нами и Ирландией.

— Может быть, — поправила я.

Мне хотелось бы сказать, что я уверена в том, что Имоджен этого не сделает, но она была бегуньей. Она убегала от всего, что причиняло ей страдания. — Если она не хочет, чтобы мы были в ее жизни, тогда я могу попытаться жить дальше. Но в любом случае, мне нужно знать. — Я не была уверена, смогу ли я это сделать. У нас с Имоджен было не так много общего, но я любила ее не меньше. Не говоря уже о том, что я не хотела, чтобы Финн рос без своей биологической матери, даже если мы с мамой в основном воспитывали его сами.

Раньше, когда мама проводила ночи на работе, чтобы заплатить за квартиру, мы с Имоджен прижимались друг к другу в одной кровати и защищали друг друга от темноты. Для этого и нужны были сестры.

Мама отвернулась, ее губы сжались в плотную линию. — Ты помнишь Гулливера?

— Дядю Гулливера? — спросила я. Он был далеким воспоминанием. Высокий и рыжеволосый, такого же оттенка, как мои волосы. Мне было пять или шесть лет, когда он навещал нас в последний раз. Они с мамой громко поссорились, и больше я его не видела.

— Да, — прошептала мама. Когда она подняла голову и встретилась с моим взглядом, в ее зеленых глазах отразилась дрожь. — Он тоже в Нью-Йорке, возглавляет там ирландский приход.

— Верно, он священник, — сказала я, затем сделала паузу. — Имоджен тоже ходила к нему?

Мама сглотнула. — Мы с Гулливером не разговариваем. Он считает меня грешницей.

— Разве ты не пыталась хотя бы ради Имоджен?

Мама поджала губы, очевидно, ей не понравился мой возмущенный тон. — Конечно, я пыталась. Я бы сделала все для вас, девочки и Финна. — Она громко сглотнула. — Мы мало разговаривали, но он сказал мне, что она приходила к нему. — Мама сжала руки.

— Это хорошо, да? — Если Гулливер помог ей, то, возможно, с ней все будет в порядке. Как священник, он, вероятно, имел нужные связи, чтобы убедиться, что Имоджен не попала в беду. — Она ночевала у него дома?

— Нет, — отрезала мама. Затем более мягким тоном добавила: — И это нехорошо, Эйслинн. Совсем нехорошо.