Опасная профессия

Киссинджер выражал уверенность в том, что уступки, которые сделаны руководством СССР в результате действий сената и администрации США и сформулированы в настоящем письме, «приведут к нормальным торговым отношениям между США и СССР ко взаимной пользе обеих стран». Выполнение условий соглашения будет проверяться каждый год.

Ответ сенатора Джексона, опубликованный газетой, был сформулирован, однако, в виде условий, конкретизирующих необходимые уступки.

«…Наше понимание отказа от репрессивных мер состоит в том, что по отношению к желающим эмигрировать и членам их семей не будет осуществляться призыв на военную службу… взрослые люди, желающие эмигрировать, не должны будут получать на это согласие своих родителей или других родственников… для тех, кто пожелал эмигрировать, но имел доступ к действительно секретной информации, задержка в получении разрешения на эмиграцию не будет превышать трех лет с того момента, когда они утратили доступ к такой информации… Мы понимаем, что число эмиграционных виз будет быстро расти… минимальным количеством выданных виз, которое будет считаться выполнением условий договоренности, должно быть 60 000 в год… причем этот контрольный показатель не должен включать лиц, которые эмигрируют в страны Европы по договоренности с их правительствами…» (Это был намек на относительно свободную эмиграцию советских немцев Поволжья в ФРГ. Потенциальное число таких эмигрантов приближалось к миллиону.)

П. Доти пригласил меня на вечер в ресторан, чтобы обсудить значение этого прорыва. Он был уверен, что поправка Джексона теперь не пойдет на утверждение в сенат как излишняя и что все договоренности по сокращению стратегических вооружений, достигнутые Никсоном и Киссинджером, будут ратифицированы. Я, напротив, попытался объяснить, что обмен письмами – это попытка Джексона и его спонсоров вызвать досрочный протест со стороны советских лидеров, которые условий Джексона не принимали и принять не могут. По тактическим соображениям Джексону было важно, чтобы руководство СССР публично отвергло те ранее не публиковавшиеся конкретные условия для разрядки, которые не расшифровывались в самой поправке. Такой протест советских лидеров делал неизбежным голосование в сенате и увеличивал большинство в пользу поправки. Письмо Джексона означало похороны разрядки с возможностью обвинить в этом советское руководство.

Между тем обмен Киссинджера и Джексона письмами, опубликованными 19 октября, вызвал ликование в Израиле и среди советских диссидентов. Правительство Израиля начало обсуждать срочную программу строительства домов и поселений для размещения большого потока эмигрантов из СССР.

Академик Сахаров, бывший одним из главных сторонников поправки Джексона, продиктовал 21 октября по телефону в «Хронику Пресс» в Нью-Йорке «Открытое письмо Генри Джексону и Генри Киссинджеру», которое публиковалось под заголовком «Благодарность моих соотечественников». Сахаров ошибочно воспринимал обмен письмами 18 октября как «соглашение между конгрессом и правительством США о принципах предоставления статуса наибольшего благоприятствования», назвал это соглашение «историческим актом, крупной победой свободолюбивых традиций американского народа», которое, заявляет он, «вызывает у меня и многих моих соотечественников огромное восхищение…» (Посев. 1974. № 12. С. 14–15).