Опасная профессия

Эдвард Теллер, родившийся в Венгрии и получивший образование в Германии, эмигрировал в США в 1935 году. Он не принимал серьезного участия в создании атомной бомбы. Но уже с 1944 года он формулировал идею водородной, термоядерной бомбы и занимался ее теоретической разработкой. Роберт Оппенгеймер, «отец» атомной бомбы, известен как противник этого проекта. В период маккартизма, когда против Оппенгеймера были выдвинуты обвинения в антиамериканской деятельности, Э. Теллер 28 апреля 1954 года, выступая на слушаниях, дал явно несправедливые и, по существу, ложные показания против Оппенгеймера, фактически объявив знаменитого физика «угрозой национальной безопасности». Оппенгеймер был лишен допуска к секретным работам, что означало увольнение. Все крупные физики мира прекратили после этого любое общение с Теллером. Ему был объявлен негласный бойкот. Суд по делу Оппенгеймера и конфликт с Теллером отражены в десятках книг, пьес и даже в кинофильмах, где Теллер обычно представлен как зловещая фигура. В 1978 году ему исполнялось 70 лет и он уходил в отставку.

Пропуск в эту секретную лабораторию мне не понадобился, поскольку меня все время сопровождал ее сотрудник. Из Альбукерке в Лос-Аламос мы прилетели на небольшом самолете. Главный кампус располагался на плато и был невидим с основных дорог штата. Боб Лофтфилд еще раньше настоял на том, что будет меня сопровождать на лекцию и на дискуссию. Мне он объяснил, что эта лекция тоже спонсировалась университетом и что на встрече «с этими бомбоделами» мне обязательно нужен свидетель и защитник. Он оказался прав.

Небольшой салон самолета, на котором мы прилетели в Лос-Аламосский аэропорт, не имел иллюминаторов, поэтому, только выйдя из самолета, я смог увидеть, сколь громадна территория лаборатории, занятая многочисленными зданиями и сооружениями. Большинство сотрудников, их было, наверное, несколько тысяч, здесь же и жили со своими семьями. Но никаких экскурсий для меня не предусматривалось. Легкий ланч с кофе, и уже в 13.30 лекция в Большой физической аудитории.

Как и в Ок-Ридже год назад, я говорил около полутора часов. Во времени меня не ограничивали. Зная о недоверии и даже недоброжелательстве аудитории, я с самого начала излагал только факты, доступные проверке. Рассказал о моем друге профессоре агрохимии В. М. Клечковском, которому в 1958 году было поручено создать опытную станцию по реабилитации сельскохозяйственных земель по следу радиоактивного облака. Изложил содержание публиковавшихся в 1976 году свидетельств профессора Льва Тумермана, который, проезжая в 1960 году через загрязненную зону по дороге из Свердловска в Миассово, видел пепелища сожженных деревень. Слайд с крупномасштабной картой Челябинской области показывал маршрут Тумермана и район расположения между тремя озерами секретного города Челябинск-40.

В копиях документов, рассекреченных ЦРУ, упоминались города Кыштым, Касли, река Теча, названия двух озер и город Каменск-Уральский, более чем в 100 км к северо-востоку от озера Кызылташ, вблизи которого располагался секретный атомный город. Загрязненный район затрагивал и соседние Свердловскую и Тюменскую области. Ближайшие к возможному месту взрыва деревни Берендиш, Салтыково, Галикаево и Русская Карболка были, как я предполагал, именно теми сожженными поселениями, мимо которых проезжал в 1960 году Тумерман на пути в Миассово. Сохранилось заметное с дороги здание мечети недалеко от башкирской деревни Берендиш. В 1978 году все эти сведения сотрудники Лос-Аламоса могли легко проверить по картам этой территории, составленным по снимкам со спутников. В Ок-Ридже, как я узнал от приезжавшего в Лондон Фрэнка Паркера, изучавшего медицинские аспекты Уральской катастрофы, это уже делали и обнаружили десять или одиннадцать деревень, обозначенных на старых картах, но не выявлявшихся на спутниковых фотографиях.

Вторая часть лекции была посвящена радиоэкологическим данным, полученным в Челябинской области, загрязненным радиоактивными стронцием и цезием озерам, рыбам, лесным животным, перелетным птицам, насекомым и почвенной флоре и фауне. В заключение я продемонстрировал около двенадцати документов ЦРУ по Кыштымской катастрофе. Аплодисментов, которых я удостоился в Ок-Ридже год назад, в Лос-Аламосе не было.