Опасная профессия

Вопросы, их было немного, касались моей гипотезы о причинах взрыва. Я ответил, что никаких новых объяснений у меня нет. Детонация, безусловно, могла произойти от взрыва радиолитического гремучего газа. Но в каком состоянии находился концентрат после осаждения плутония и какова была полнота выделения плутония, я не знал. Технология хранения отходов производства плутония не могла в СССР копироваться с американской в Ханфорде, так как территория, отведенная в Челябинске-40 под промышленную зону, была сравнительно небольшой и не имела водного стока, кроме мелкой речки Теча, на берегу которой было много деревень, расположенных близко к воде. Контейнеры с концентрированными отходами хранились под землей, а не на поверхности, как в Ханфорде. Именно поэтому распространявшиеся в Челябинской области слухи о взрыве сравнивали его с извержением грязевого вулкана.

После лекции Х. Эгнью предложил мне кофе и встречу с коллегами. В соседней комнате меня ждали четверо сотрудников. С одним из них, Эдвардом Теллером, меня познакомили еще перед началом лекции, а здесь мне представили Уильяма Страттона (William Stratton), Дэнни Стиллмана (Danny Stillman) и Самнера Барра (Sumner Barr). Все они пожали руку и моему опекуну и защитнику Бобу Лофтфилду, присутствие которого, безусловно, прибавляло мне уверенности.

Наша дискуссия продолжалась около трех часов. Больше всего вопросов задавали Теллер и Эгнью, причем именно Теллер был иногда агрессивен. «Вы не имеете права… Вы запугиваете людей… Вы злоупотребляете доверием… Вы не понимаете физику…» и т. д. Сначала присутствовавшие пытались устроить мне экзамен по радиохимии. Думаю, что я его легко выдержал. Никто не мог отрицать того, что первым процессом для выделения плутония является растворение реакторных выгоревших урановых блоков (тепловыделяющих элементов – ТВЭЛов) в азотной кислоте. Осаждение металлов нейтрализацией создавало нитраты. Азотнокислые соли – это селитра, компонент пороха.

Мои собеседники очень плохо знали радиоэкологию и радиобиологию. Они не понимали, что приводимые в публикациях уровни загрязнения территорий и водоемов не могли быть экспериментальными. Оспаривать фактические данные было невозможно. Но Теллер настаивал на том, что загрязнение могло произойти от неудачного испытания атомной или водородной бомбы, даже где-то очень далеко от Челябинской области. Случайный порыв ветра, циклон, смерч в комбинации с дождем или снегом могли, по его мнению, принести часть радиоактивности от взрыва бомбы именно сюда. При этом Теллер предполагал, что источником всех этих радиоизотопов на Южном Урале мог стать новый советский ядерный полигон для испытаний атомных и водородных бомб на Новой Земле, разделявшей Баренцево и Карское моря в Арктике. В качестве возможного прецедента он приводил неожиданные последствия испытания американской водородной бомбы с эквивалентом 15 мегатонн тринитротолуола на атолле Бикини 1 марта 1954 года. Часть радиоактивного облака была прижата к земле ветром в 20 милях от места детонации и избирательно загрязнила территорию в 7000 кв. миль, растянувшуюся на 330 миль от атолла. «Если бы это не был Тихий океан, то возникла бы необходимость эвакуации населения, чтобы избежать опасности радиоактивного поражения».

Будет ли издаваться моя книга?

Я улетал из Альбукерке в Нью-Йорк в воскресенье 26 ноября. Моей последней остановкой перед возвращением в Лондон был Принстон, где Стив Коэн организовывал еще одно обсуждение политики Картера по правам человека. В аэропорту провожавший меня Боб Лофтфилд купил мне в дорогу толстый воскресный выпуск Albuquerque Journal. Раскрыв газету в салоне самолета, я сразу увидел статью о моей лекции в Лос-Аламосе под заголовком «Катастрофа ядерных отходов – это рекламный трюк для книги» (через агентство Юнайтед Пресс Интернэшнл она рассылалась по всему миру):