Опасная профессия

– Хозяин, – произнес здоровяк, поднося к уху скорохода сотовый. Тот приник к устройству. И не успел Влас и слова молвить, как в подробностях разболтал Аршину, отчего вдруг в работе подопечных произошла серьезная заминка. Тот приказал включить громкую связь.

– Вот что я решил, – отчеканил самый главный вор. – Вы сейчас мне все добро из сейфа мило положите в мешок и свалите подобру-поздорову. Влас, ты мне ничего не должен, просто отключайся и забей, а ты…, Мильтон, так? Вскрывай сейф и радуйся. А вы, недотепы, присматривайте за ним, пусть слепец, но может, чего себе заграбастать.

– Но, шеф, он нам сейф вскроет…

– Тихо тут! Я сказал, а вы исполняйте. Влас, всего хорошего.

– Аршин, погоди, не по-людски это, – тут же запротестовал Копейкин. На что вор только хмыкнул, приказав поднять мобильник так, чтоб видеть собеседника. Странное зрелище вышло: два человека замерли в нелепых позах и протягивали руки с сотовыми друг навстречу другу, пока звонившие им общались между собой. Впрочем, подобное продолжалось недолго: Аршин отдал приказ, и верзила тотчас попытался заключить в медвежьи объятия Данилина, тот едва сумел увернуться. Отключив мобильник, здоровяк взревел и, замахав фонарем, бросился за слепцом. Вот только бегать в коридорной тьме сподручней оказалось незрячему, для которого дорога ощущалась, а не виделась в мельтешении. Мильтон остановился возле самой лестницы, впопыхах едва не сделав лишний шаг, затем приказал телефону выключиться, лишив нападающего последнего преимущества, видеть Кузьму он не мог более. А в последний момент попросту шагнул в сторону, поставив подножку.

Дылда с грохотом устремился вниз по лестнице, старательно пересчитывая ступени. Мильтон обернулся.

– Слышь, скороход, ты один остался, – довольно изрек Кузьма. – Давай испытаем, как хорошо ты дом знаешь. Попробуй меня поймать, ну?

Мелкий сдался сразу. Не исключено, поднял руки, жаль, Кузьма этого не видел.

– Все, мир, мир, – застрочил он. – Я тебе и выбраться помогу и все, что хочешь, сделаю. Только с сейфом помоги. А я Аршину скажу, что все по его указанию сделано.

Обратно его вели, натурально, под руки. Оба подельника, особенно, спущенный с лестницы, расстарались, чтоб Данилину было удобно перемещаться во дворце, и хотя ноги и так помнили дорогу, Кузьма возражать не стал. Всегда приятно, когда за тобой ухаживают из вполне заслуженного уважения. Впрочем, с Копейкиным он тоже не расставался, Влас все еще находился на связи.

Когда он облачился в пальто, оставленное в каморке, до обостренного слуха Мильтона донесся близкий перестук каблуков. А после он понял, что замок в людскую осторожно вскрывается. Данилин растерянно обернулся. Соратники его сориентировались мгновенно, распахнув дверь, тотчас втащили внутрь дамочку на шпильках и ее худосочного подельника.

– Да как вы смеете? – возмутилась она. – Я представитель Третьяковской галереи, этот ваш Мешков-Торбин три года как взял из наших запасников картины для выставки, а взамен прислал подделки.

– Что-то я не припомню никакой выставки, – тут же влез Копейкин. Дамочка глянула на мобильник, немедленно поднятый на уровень лица Данилиным. Досадливо куснула губу.

– Да тут такое дело, – замялась она. – Выставка была для очень узкого круга господ потенциальных меценатов. Неважно. Нам надо вернуть захваченное и побыстрее.

– Побыстрее, а почему?

Дамочка немедля подобралась.

– Вы что, телевизор не смотрите? Президент выступал, сообщил, что с завтрашнего… сегодняшнего утра вводятся карантинные ограничения на передвижения граждан. Все обязаны ходить только в продуктовые магазины, по крайности, на выгул собак и в масках и перчатках. Иначе штраф. Вас это тоже касается.

Означенные атрибуты гардероба дамочка немедленно продемонстрировала, вызвав недовольное хмыканье уходивших.

– Что за картины у вас отобрали во временное пользование? – поинтересовался скороход.

– Несколько супрематических полотен Малевича и его учениц – Ольги Розановой и Любови Поповой, – и поскольку все задумчиво молчали, перебирая в памяти увиденные ранее полотна, поспешила с пояснениями: – Белые холсты с разными кругами, прямоугольниками всех цветов радуги.

– Ах, да, «Автопортрет в двух измерениях», – тотчас вспомнил дылда. – Вниз и влево, в служебных помещениях. Видел его, пока вниз по лестнице спускался, – пояснил он удивленным напарникам.

– Вот ведь, даром не нужны, а не отдает, – фыркнула дама, позвала худосочного подельника и двинулась в нужном направлении. Проводив ее взглядом, остальные выбрались на свежий воздух, после чего сердечно распрощались.