Опасная профессия

– Исходя из характера оставленных следов, – продолжил Кисурин, доставая следующий документ из папки, – можно предположить, что убийца Глушенко, имел среднее телосложение, ровную, уверенную походку человека, привыкшего к частым и дальним прогулкам. Антропометрические данные такие: рост метр семьдесят – метр семьдесят пять, вес около семидесяти килограммов. Возраст можно оценить от тридцати пяти до сорока лет. И как показала экспертиза волоса, оставленного убийцей, – новый документ появился из папки, – он был темно пшеничным блондином, носившим короткую стрижку, к химическим красителям не прибегал, волос высветлен на солнце. Никто из знакомых Глушенко не имеет подобную шевелюру. Методом исключения можно предположить…

– Это понятно. Большинство, как я полагаю за непрофессионализм убийцы.

В комнате произошло шевеление.

– Скорее всего, так, – произнес Громушкин. – Похоже, схватили первого попавшегося человека, в чем-то замешанного и по этой причине готового служить даже вот в таком деле. А значит, что изначально убийства не планировалось. Может быть, хотели попугать.

– Слишком мягко. Предупреждать Глушенко все равно, что увещевать льва, – заметил Кисурин. Старший следователь кивнул.

– Теперь перед нами встает вопрос, а жив ли сам преступник? Тут как говорится, фифти-фифти, не разобравшись с «группой товарищей» Глушенко, мы едва ли сможем что-либо понять в этом деле. Или раньше нам дадут по шапке, – тихо закончил он.

В дверь постучали, не дожидаясь ответа, в комнату просунулась гладко причесанная голова и обратилась к следователю:

– Вас к телефону. Полковник Чекмарев.

Едва следователь поднялся из-за стола, голова исчезла.

– Я на две минуты, – предупредил он собравшихся. – После продолжим.

Взглянув на часы, старший следователь торопливо вышел из кабинета. Сидевшие в кабинете некоторое время молчали, поглядывая то в окно, то друг на друга.

Странное возвращаться в город, где был совсем недавно: место кажется таким знакомым и неуловимо изменившимся за прошедшее время. Некая незаметная глазу смена ритма жизни горожан, объяснять ее не имеет смысла, настолько она очевидна.

Не знаю, что на меня нашло, раз первый же день отпуска я решил провести здесь, совсем рядом от того места… нет, лучше не вспоминать. И все же ощущение адреналина в крови подхлестывает меня, не давая передохнуть. Какой-то восторженный страх, странное желание узнать границу собственной дерзости и переступить ее. Впрочем, я и без того перешел все грани допустимого. Осторожный человек трижды бы остановился, но я иной, а потому поступаю так, как велит воля, если именно она руководит мной, а я надеюсь что так и происходит.

Удивительное это ощущение – переступить порог, стереотип, служивший тысячи лет, поступить не так как то позволено, проложить некую новую тропу поведения. Разве не приятно быть пионером хотя бы в чем-то, хотя бы для себя и чуть для окружающих, пускай они и не подозревают об этом?

Когда я прибыл на вокзал, наверное, вид мой вызвал некоторую заинтересованность у отъезжающих-приезжающих-провожающих. Я с такой настороженностью, с такой заинтересованностью вглядывался в чужие лица, так внимательно наблюдал за действиями милиционера, невесть что забывшего в камере хранения, что привлек к себе немалое внимание. И если страж порядка не обратил на меня своего праведного взора, то лишь по той причине, что был слишком занят выяснением отношений с плюгавым гражданином лет пятидесяти. Зато остальные, отнеслись к моему вниманию настороженно и с известной долей подозрительности. Но лишь один человек пожелал узнать, чего мне надобно. Он подошел и спросил:

– Что смотришь, потерял что?

Я отвел взгляд, наверное, нехорошо так делать, не следовало, и покачал головой.

– А раз не потерял, тогда чего? Ну?

Медленно, очень медленно я поднял глаза.

– А в чем, собственно, дело?

Он хмыкнул.

– Будто сам не знаешь, в чем, – на это мне нечего было ответить. Я молчал, ожидая его реакции. И только после новой фразы понял, о чем он.

– Тоже «трубы горят». Может, присоединишься?

Я отер липкий пот – все же выдал себя, выдал – и поспешил знакомой дорогой, казавшейся мне маревой, к автобусной остановке.

Но, кроме алкаша, никто более не нарушил ни мою нервную систему ни общественное спокойствие. Милиционер по-прежнему спокойно смотрел сквозь меня, что дало мне импульс подойти к газетному киоску и приобрести несколько газет. Некоторые я просмотрел на месте, иные, а их большинство, взял, не читая, в гостиницу.

Хорошо я не поддался первому импульсу. Ноги сами понесли меня в старую гостиницу «Малиновый рассвет», но я вовремя пресек их намерение. Для новых безумств время еще не наступило, достаточно того, что я уже успел начудотворить.

Новое место моего пребывания называлось «Казахстан», ничего национального здесь не имелось, разве в позавчерашнем меню, вывешенном на двери ресторана, я нашел плов, в равной мере относящийся ко всем государствам Средней Азии.