Опасная связь

Дело в том, что раньше я не особо интересовалась подобными вопросами. В общих чертах что-то слышала от подруг, но не более того.

— Каждый организм индивидуален и по-своему реагирует на наступление беременности, — отзывается женщина, быстро печатая что-то на клавиатуре. — Не допускайте больших перерывов между приемами пищи. Схема простая: питаемся малыми порциями, но каждые три часа. Обязательно пьем достаточное количество жидкости. Ночной сон не менее десяти часов. Можно и днем прилечь, если ощущаете такую потребность. И конечно, избегаем стрессовых ситуаций.

Последнее — вообще мимо.

— Мне нужно принимать витамины?

— Да, я как раз до них и дошла. Простите, Бога ради, что не по теме, но можно будет взять у вас автограф? Для дочки, — поясняет доктор, улыбаясь. — Она очень любит ваши песни. Прям фанатеет. У нее в комнате даже висит плакат с вашим изображением.

В обычный день я бы, наверное, порадовалась тому, что стала настолько популярна, но сегодня нет.

— В обмен на ваше молчание, — говорю, забирая снимок и листок с рекомендациями.

— Разумеется. Есть понятие врачебной этики. Радовать прессу не побегу.

— Спасибо.

Искренне хотелось бы в это верить.

— Вот здесь, на блокноте. Она у меня, кстати, певицей стать мечтает. На гитаре играет. В Гнесинку хочет поступать, но я как-то не знаю, врачом ее вижу…

— Пусть поступает туда, куда хочет. Не вмешивайтесь и не решайте за нее. Ничего путного не выйдет, только время потеряет, как я.

Черканув девчонке пару мотивирующих строк, откладываю ручку.

— Ой спасибо! Вот моя Надюха обрадуется.

— До свидания.

— Всего доброго!

Покидаю кабинет уже понимая, что я — будущая мама. Теперь, когда увидела свою кроху воочию, могу в полной мере осознать весь груз ответственности.

— Сашенька, все хорошо? — мама встает с яркого кожаного диванчика и делает несколько шагов по направлению ко мне.

— Вроде да, — показываю ей заключение гинеколога и снимок.

Руки трясутся. Все тело буквально вибрирует. Я так взволнована…

Улыбаемся друг другу. Робко и очень осторожно. Думаю, по-женски она прекрасно понимает мое нынешнее состояние.

— Да значит… А ну сюда иди, — отец цепляет меня за локоть и тащит к окну. — Чему ты радуешься, безмозглая дура?! — цедит сквозь зубы.

— У меня будет ребенок, папа.

— Не будет! Не от него! — стискивает руку до боли. — Сейчас ты вернешься туда и подпишешь бумагу на прерывание. Поняла меня?

— Что? — в ужасе на него смотрю.

Мои надежды на хрупкий мир, способный зародиться между нами, в эту самую секунду разбивается на мелкие осколки. Как тот самый проклятый стеклянный стакан, который я намеренно грохнула о пол.

* * *

— Паша, отпусти ее, — вмешивается в разговор подошедшая к нам мама.

— Сегодня! Сейчас же! — рявкает он.

— Как можно быть таким жестоким! Это ведь маленький человек. Ты хочешь, чтобы я его убила? — еле сдерживаю рвущиеся наружу слезы.

Никогда не думала, что родной отец посмеет отправить меня на аборт. Просто в голове подобное не укладывается! А ведь так обязательно случилось бы, если бы тогда, в восемнадцать, меня не пронесло.

— Ты можешь сколько угодно ненавидеть Илью, но причем здесь мой ребенок!

— При том, что это его гены! Считаешь, недостаточно опозорила нашу семью? — цедит он зло.

— А у тебя есть семья? — выдергиваю свою руку из его захвата. — Речь о дочери, которая давно перестала для тебя существовать? Или о жене, брак с которой трещит по швам?

— Саша…

— Я не стану делать аборт, мама.

— Сделаешь, как миленькая! — брызжа слюной, орет отец.

— Не кричи на нее! Не дави! Оставь нас на пару минут.

— Растолкуй своей безмозглой дочери, что это — ее последний шанс исправить самую большую ошибку своей жизни. Вырастили на свою голову!

Горько усмехаюсь.

— Или сама туда идешь, — произносит с явственной угрозой в голосе, указывая пальцем на дверь кабинета гинеколога, — или, клянусь, это отродье из тебя дома насильно достанут!

— Паша, ты совсем ополоумел? — в ужасе косится на него мама.

— Ты не будешь рожать от него. Поняла? — его пальцы жестко сжимают мой подбородок.

— Не трогай меня! — вырываюсь и смотрю на него с ответной ненавистью.

— Идиотка! Еще спасибо мне скажешь!

Уходит с этажа, но перед этим дает какие-то указания своим амбалам-сотрудникам, дежурящим в холле.

Прикрываю веки. Чувствую, как дрожит губа. Как внутри все клокочет. От протеста. От неприятия.

Нет. Я не позволю убить моего ребенка. Не позволю!

— Что случилось? Вам плохо? — из приоткрывшейся двери выглядывает врач.

— Можно воды? — просит мама.

— Конечно.

— Ну-ка, давай зайдем в кабинет, — берет меня за руку.

— Я туда не пойду!

Предатели! Вокруг меня одни предатели!

— Пожалуйста, Саш, — транслирует взглядом мольбу. — Доверься мне.

Минуту спустя дверь за моей спиной закрывается на ключ. Если меня в очередной раз обманули, то я даже не знаю… Кому тогда верить, как не своей матери?