Опасная тропа

«Салам тебе, сестра Цуэри, ты, наверное, возгордилась и позабыла уже о своих подругах, с которыми училась в школе. Еще бы! Тебе повезло, ты учишься, живешь в городе, а мне не улыбнулось такое счастье, и ты знаешь почему. Помнишь, родные обрадовались, что я не поступила, сказали, хватит девушке и десяти классов. Потом меня засватали, сыграли свадьбу, тамадой на этой свадьбе был твой отец. Итак, я теперь замужем за старшим чабаном, звать его Рамазан. Человек он мягкий, любит меня, как ягненка, так и зовет: «Мой ягненочек». Смешно, правда? Я очень довольна и, кажется, его полюбила, хотя на пять месяцев в году мы разлучаемся, — он уезжает на кутаны. Но возвращается с подарками, если б я родила сына, он, наверное, одарил бы весь аул, но у нас девочка. Она такая красивая, из рук ее не выпускаю. Назвали мы ее твоим именем, ты знаешь, мне оно всегда нравилось. Я такая счастливая, ты не можешь себе представить… Рамазана, как лучшего чабана, наградили машиной. Теперь во дворе стоит под брезентом. Новенькая. Очень хочу научиться водить. Летом приедешь, я тебя обязательно покатаю по долине Конгожи… Ты напиши мне, сестра моя, как твои дела, как ты учишься… Ой, что о тебе узнала, неужели это правда? Помнишь, он приезжал в нашу школу… ты была тогда сама не своя. А когда я наедине с тобой заговорила о нем, у тебя слезы появились на глазах, почему? Неужели ты тогда уже любила его? Счастливая ты! Милая моя, пиши мне почаще, я ведь всегда желала тебе добра, хотя ты порой доводила меня до слез. Думаешь, я забыла, как ты засунула мне за ворот холодного лягушонка?.. Вредная ты, а я тебя люблю и не забываю: ты ведь сейчас всегда со мной. Дочка моя Цуэри улыбается, широко открыв черные-черные глазки-пуговки… Не забывай обо мне, пиши!

Твоя подруга Исфаги».

ПИСЬМО ТРИНАДЦАТОЕ

Редакционный конверт. В нем газета тех тревожных дней, когда Дагестан был потрясен большой бедой. Отдельные места в газете жирно подчеркнуты синим карандашом.