Опасно: Динозавры!

После того как Чак с Дениз поели, все собрались и двинулись к белым скалам. Доктор Думар бежал впереди, как нетерпеливый коккер-спаниель, собирая, где только можно, камешки и держа геологический молоток в одной руке, а собранное по пути — в другой.

Доктор Перри, наоборот, держался возле Чака, рассказывая о различной флоре и фауне Юрского периода. А потом шелест крыльев над головами объявил о том, что у них гость, и Чак задрал голову, ожидая увидеть птерозавра. Но он был удивлен, когда вместо него увидел самое неуклюжее существо, какое когда-либо встречал.

У этого животного были отличительные признаки птицы: клюв, оперенные крылья и способность летать. Но на этом сходство кончалось, потому что у него также имелся длинный хвост, а из клюва торчали острые зубы рептилии.

— А это, друг мой, — указал доктор Перри, — одна из первых птиц. Зовут ее археоптерикс из рода macrura.

Чак покачал головой.

— Не очень-то она походит на птицу. Скорее уж выглядит, как… белка-летяга, что ли?

— Нет, — сказал доктор Перри. — Большинство зоологов согласно, что археоптерикс является первой птицей. У него птичьи ноги и череп, оперенные крылья и хвост, хотя зубы, как у рептилии. Он, конечно, еще далек от современных птиц, но все же он птица.

Чак снова посмотрел на летающее существо.

— Но его хвост…

— Фактически, — не дал ему договорить доктор Перри, — хвост, вероятно, самая интересная его особенность. У современных птиц хвост рудиментарен, заканчивается у самого копчика и снабжен длинными перьями, улучшающими их полетные характеристики. Но взгляните на этот экземпляр. — Он указал пальцем на археоптерикса, как раз совершающего неуклюжий, колеблющийся полет.

— Его хвост состоит из многих позвонков; если быть точным, у него двадцать один сустав.

— И что это значит? — поинтересовался Чак.

— Существенно в этом то, что хвост археоптерикса отличается от хвостов современных птиц точно так же, как плавники самых древних рыб отличаются от плавников современных.

— А как переводится слово «археоптерикс»? — спросил Чак.

— Это означает «исконно крылатое существо».

— А macrura?

— Просто «длиннохвостые».

— Длиннохвостое, исконно крылатое существо, — повторил Чак.

— Выходит, таково его полное имя. Но проще говорить «археоптерикс».

— Да, верно, — улыбнулся доктор Перри, помолчал и продолжил: — Некоторые зоологи считают, что признаки рептилий в нем доминируют, и нужно называть эту птичку все же еще рептилией, а не птицей. Но все же одно бесспорно.

— И что именно?

— Птицы произошли от рептилий.

— Гм…

— Но не обязательно от птерозавров или других летающих ящеров.

— Понятно, — кивнул Чак.

— Вы должны простить мне столь длинное пояснение, — вновь улыбнулся доктор Перри. — Меня иногда заносит, и я забываю, что не читаю лекцию перед аудиторией.

— Я, в общем-то, не возражаю, — честно признался Чак.

— Вы слишком терпимы. Вероятно, вам и так все это известно, ведь вы же гид.

— А? Что?

— Ну, да. Вы же гид экспедиции, не так ли?

— Мой брат… — начал было Чак, но тут же замолчал.

Не было смысла даже пытаться все объяснить. Какой смысл рассказывать ему, что экспедицию вел Ной, пока не погиб, когда за ними гнались бронтозавры. Ной уже ничего не значил ни для кого, кроме Чака. Ной…

Чака внезапно словно огрели дубиной. Ной?

— Что-то не так? — спросил доктор Перри.

— Нет-нет, ничего, — покачал головой Чак. — Все в порядке.

И все же… Ной? Что-то было не так в этом имени. Ну, да, конечно. Его звали не Ной! Его звали… звали…

Грудь Чака стиснула внезапная паника.

Как звали его брата?

Не Ной, конечно. Что-то похожее, но не Ной. Что-то вроде Аарона… Оррина… Нет-нет, не то. Но что именно? Боль, словно от удара плетью, прошла по его телу — боль от усилий, с которыми он пытался заставить себя вспомнить…

— Вы действительно уверены, что с вами все в порядке? — настаивал доктор Перри. — То время, что вы провели в воде…

— Все хорошо, — резко сказал Чак, прикусил язык и повторил: — Простите, доктор Перри, я только… я…

— Вероятно, вы сейчас чувствуете слабость, но со временем…

— Оуэн! — вдруг выкрикнул Чак, испытывая нахлынувшее на него громадное облегчение. — Оуэн!

Доктор Перри с удивлением уставился на него.

— Не понимаю, — растерялся он.

— Не важно, доктор Перри, — ответил Чак. — Но громадное вам спасибо. Ваши слова напомнили мне кое о чем, что я уже… что я почти… — Он замолчал, не в силах произнести слово «забыл».

Но он не забыл. Он все еще помнил. Оуэн не сохранился в памяти никого из тех, кто его знал, но Чак его никогда не забудет. «Никогда, — поклялся он самому себе. — Никогда!»

Он плотно сжал губы и уставился на далекие белые скалы.

Местность, по которой они шли, стала совсем труднопроходимой.

Две скалы маячили впереди, как обещанный приз, и, казалось, вообще не приближались. Они стояли на горизонте, как два монарха, презрительно взирающих на свои владения, — король с королевой, гордые, холодные, неприступные.