Опасное искушение (ЛП)

Я без церемоний вытащил ее наружу. Мы опоздали настолько, что красная дорожка была уже пуста, папарацци рассеялись, а посетители вечеринки погрузились в шампанское. Закрыв дверь, я потащил ее за собой по пологим ступенькам к сверкающему входу в «Метрополитен», где нас ждал мужчина, проверяющий пиглашения.

— Подожди, — потребовала Бьянка, потянув меня за руку, и мы остановились на полпути к лестнице. — Тирнан, что происходит?

— Что происходит? — прорычал я и, постепенно теряя рассудок, шагнул вниз и навис над ней. — Что происходит, Бьянка, так это то, что ты сводишь меня с ума.

Она неосознанно облизнула губы, возбужденная моей угрожающей позой.

— Почему?

— Потому что ты не такая, как они, — процедил я, ненавидя то, что Бьянка совсем не похожа на своего отца, Кэролайн или кого-либо из их оравы. — Ты ни на кого не похожа.

— И это плохо?

— Это ад, — огрызнулся я. — У меня были планы, черт возьми.

Что-то изменилось в ее глазах, этот умный мозг наконец-то понял.

— Какие планы?

Я тяжело дышал через нос, скользя взглядом по лицу Бьяни, отмечая ее красоту, нежность в ее глазах. Я был груб, страшен, издевался над ней только потому, что был угрюм и неуравновешен, но ей было все равно.

С Бьянкой я всегда вел себя хуже некуда, но она, казалось, все еще искала что-то во мне, видела что-то, что давало ей надежду.

Нет, не надежду.

Мой хаос и агрессия приносили ей покой.

Сам того не осознавая, я взял ее за запястье и провел большим пальцем по рельефной коже татуировки в виде голубя.

— У меня были планы, — повторил я, сжав другой рукой ее подбородок и поворачивая ее голову так, чтобы свет из музея падал на ее лицо, как мед на фарфор. — Но ты отправила их все к чертям.

— Я обнаружила, что ад — не такое уж плохое место, — прошептала Бьянка и, пристально глядя на мои губы, приподнялась на цыпочки на своих высоких каблуках, затем приблизилась на несколько дюймов к моим губам. — Только не с тобой.

Тогда она впервые поцеловала меня.

Прикоснувшись губам к мом губам, она поманила мой язык своим языком, и обвила руками мою шею, чтобы я глубже вошел в нее. На вкус она была как сахар, сладкая и теплая, тающая во рту.

Я хотел Бьянку и не мог этого отрицать.

Я хотел оставить ее себе, спрятать в своем похожем на пещеру доме, только для своего удовольствия, как дракон, хранящий сокровища.

Но я этого не заслуживал.

Ее доброты, ее красоты, ее тепла.

А если бы и заслужил, то у меня был план с такими корнями, что сейчас невозможно было представить, как выдрать его из себя.

Я отстранился от нее, глядя через ее плечо, чтобы не потеряться в этих распахнутых глазах, в этих приоткрытых, припухших губах.

— Пойдем.

Бьянка пошла за мной, пока я вел ее остаток пути вверх по лестнице, через главный вестибюль и еще вверх по ступенькам, следуя на шум вечеринки. Я взял бокал шампанского, который навязал мне настойчивый официант, но не последовал за ним в переполненный зал. Бьянка замешкалась, когда я потянул ее направо, а не налево по коридору в сторону мероприятия, но не сказала ни слова.

Во мне разгорелось ее доверие.

Когда мы вошли в зал, где висела картина Пикассо, Бьянка напряглась, и я понял, что она уже видела ее раньше. Я направился прямо к картине, и в свете над рамой блеснуло имя Лейна Константина. Она оцепенело приняла мой нетронутый фужер с шампанским и поставила его рядом со своим на пол.

— Что ты делаешь? — спросила Бьянка.

Я достал из кармана нож и раскрыл его. Если бы я снял раму со стены, это вызвало бы тревогу, поэтому я схватил раму одной рукой, а другой проткнул холст у самого края.

— Тирнан! — закричала Бьянка, пытаясь потянуть меня за руку. — Какого хрена ты делаешь? Это мо… — она заколебалась, спохватившись перед откровенностью.

— Картина твоего отца? — тихо спросил я, отгибая правый верхний край, а затем осторожно двигаясь по шву к правому нижнему углу. Когда я развернул его, то увидел это.

Не завещание.

Это было бы слишком просто.

Но маленький ключ, приклеенный к подкладочной ткани между холстом и рамой.

— Что за черт? — прошептала Бьянка, и ее руки соскользнули с моей руки.

Я оторвал от ленты ключ и спрятал его в карман, а затем повернулся к Бьянке. У меня бешено колотилось сердце, в венах, как от передозировки наркотиков, бурлил адреналин.

— Твой отец кое-что оставил тебе, Бьянка, — объяснил я, схватив ее за плечи, когда она сделала шаг в сторону. — Лейн Константин оставил вам с Брэндоном много денег.

— О чем ты говоришь? — спросила она, скорее вздохнув, чем озвучив. — Откуда ты знаешь моего отца?

— Он знает этого сукина сына, потому что тот однажды пытался уничтожить всю нашу семью.

Этот голос.

Он звучал так, словно в земле разверзлась воронка, готовая поглотить меня целиком.

Он означал конец этой шарады с Бьянкой, конец игры, которую я вел против собственного отца.

Прибыл Брайант.

Бьянка повернулась к нему лицом, затем инстинктивно сделала шаг назад, подальше от него и прижалась ко мне, как будто я мог ее защитить.

Горький смех застрял у меня в горле.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросил его я.