Опасное искусство (СИ)

Гарпии его задумка не понравилась. Когда он попытался поднять эльфийку, а потом сесть сам, вороная заржала, мотая гривой, и попятилась. Рэл отступил на два шага.

— Не смей брыкаться, — строго произнёс он. Лошадь навострила уши. — С тобой точно ничего не случится, а вот она в любую минуту может умереть. Так что мы должны отвезти её в город, ясно?

Гарпия топнула копытом, чтобы показать, что она всё ещё недовольна, но больше буянить не стала, и Габриэль сумел подняться в седло, одной рукой взяв повод, а другой — придерживая Аркуэн. Он не позволял лошади срываться на рысь и вёл её спокойным шагом. Из-за этого путь до города показался бесконечным.

Часовой у городских ворот насторожился, издалека заметив всадника с телом на окровавленных руках, и не стал задавать лишних вопросов. Когда Габриэль приблизился и сказал, что эльфийке срочно нужно к целителю, молодой стражник помог ему спешиться и взял Гарпию, пообещав проследить за ней. Рэл даже не услышал этого. Он поспешил в храм, зная, что помочь Аркуэн смогут только там.

Его прибытие всполошило улицы. Прохожие останавливались, оглядывались, сплетничали, многие начинали молиться, а некоторые предлагали помощь, но Габриэль изо всех сил старался не обращать на это внимание и уверенно шёл к храму.

И внезапно подумалось, что если Аркуэн сейчас умрёт, то остатки Тёмного Братства повесят это убийство на него и предатель снова выйдет сухим из воды. Если, конечно, от Тёмного Братства ещё что-то осталось.

Он распахнул дверь в храм и громко позвал на помощь:

— Мне нужен целитель! Она ранена!

На него обернулись все, кто был в зале, но быстрее всех отреагировала пожилая женщина, молившаяся у одного из малых алтарей. Подобрав подол длинного серого платья, она подбежала к нему, взглянула на альтмерку на его руках и коротко приказала:

— Иди за мной.

Служительница спустилась по лестнице в нижние помещения, свернула в отдалённую келью и, быстро убрав со стола вещи, велела положить на него Аркуэн. Всё это время Габриэль чувствовал, как теплится огонёк её жизни в его руках, и сейчас, когда он отпустил её, ему стало не по себе от дурных мыслей. Но старая целительница быстро привела его в чувства, грубо оттолкнув в сторону, чтобы не стоял истуканом и не мешался.

Она развязала его неумелую повязку, и ей хватило одного быстрого взгляда на рану, чтобы всё понять. На стол тут же были выложены склянки с зельями и мазями, бинты и большая глиняная миска с чистой водой. Женщина действовала привычно и умело, а Габриэль не мог оторвать взгляда от бледной Аркуэн, и впервые чувствовал себя на месте тех, кого он вынуждал так же смотреть на себя. Сколько раз Дафна, Элисаэль, Тэниэрисс и многие его друзья стояли подле кровати и понимали, что он может уже не очнуться? Ему стало до того не по себе, что это заметила даже пожилая целительница. Бросив на него случайный взгляд, она неуверенно спросила:

— Сам-то не ранен? — Габриэль помотал головой. — Тогда лучше тебе подождать снаружи, мальчик. Я здесь и одна справлюсь.

— Она выживет?

Старушка пожала плечами.

— Чем пырнули-то её?

— Метательный нож.

— Всего один?

Увидев Аркуэн раненой в тёмной комнате Рейлеса, Габриэль даже не успел об этом подумать. А целительница была права: одного такого удара, даже очень точного, не хватило бы, чтобы убить жертву наверняка. Предатель вряд ли этого не знал. Он мог бы нанести три или больше ударов, но не сделал этого. Габриэль снова посмотрел на побледневшую эльфийку и упавшим голосом произнёс:

— Лезвие было отравлено.

— Милостивый Стендарр, помоги ей… — На столе начали появляться новые микстуры, и целительница уже намного строже потребовала: — Выйди.

Габриэль отреагировал не сразу, но всё же с тяжёлой болью в груди открыл дверь и шагнул за порог маленькой комнатки внутри храма. Ему нужно было действовать решительно и не терять времени даром, но от переживаний и усталости подкашивались ноги. Сев на скамью в коридоре, Габриэль расстегнул сумку и осторожно взял в руки красивый метательный кинжал с позолоченной рукоятью, на которой уже засохла потемневшая кровь.

Разум затмило пеленой ненависти и злобы. Он резко поднялся на ноги, убрал оружие и вышел прочь.

Над Корролом разгоралось жаркое полуденное солнце. Немногочисленные прохожие с ужасом смотрели на Габриэля, руки и одежда которого были выпачканы чужой кровью, и спешили пройти мимо. Габриэль не останавливался. Он свернул направо, к ряду похожих друг на друга жилых домов, приблизился к одному из них и уверенно поднялся на крыльцо. На двери стоял новый замок. Однако он не был заперт. Габриэль уверенно потянул на себя металлическую ручку и зашёл в прохладу тёмной прихожей.

Здесь было грязно и пыльно. После смерти хозяйки следить за домом было некому, а тем, кто приходил сюда, не было дела до уюта и чистоты. Даже на ступенях лестницы, ведущей на второй этаж, остались капли давно засохшей крови, сорвавшиеся с лезвия меча, отнявшего в этом месте столько жизней.

В доме было подозрительно тихо, а это означало, что приход Габриэля не остался незамеченным. Но он точно знал, что он тут не один.