Опасное лето

Старший ребёнок достал из-за спины какой-то мятый предмет неопределённого цвета и протянул Снусмумрику.

— Это кисет для табака, — смущённо пробормотал он. — Мы все вместе его вышивали тайком от тебя!

Снусмумрик взял подарок и заглянул внутрь (это был один из старых колпачков Филифьонки). Потом понюхал содержимое.

— Это малиновые листья, чтобы курить по воскресеньям! — гордо выпалил младший ребёнок.

— Прекрасный кисет, — одобрил Снусмумрик. — И воскресный табак мне тоже очень пригодится.

Он пожал всем лапки и поблагодарил.

— Я не вышивала, — откликнулась малышка Мю со шляпы. — Но идея была моя!

Лодка подплыла к рампе, и Мю удивлённо наморщила нос.

— А что, все театры одинаковые? — спросила она.

— Думаю, да, — сказал Снусмумрик. — Перед началом спектакля эти занавески уберут, а вы, пожалуйста, сидите тихо-тихо. И не свалитесь в воду, если произойдёт что-то страшное. А когда всё закончится, хлопайте в ладоши, чтобы показать, что вам понравилось.

Лесные малыши притихли, глядя перед собой.

Снусмумрик украдкой посмотрел по сторонам, но над ними никто не смеялся. Все взгляды были устремлены на освещённый занавес. Только пожилой хемуль подплыл к ним и сказал:

— Пожалуйста, заплатите за вход.

Снусмумрик показал ему бочонок.

— Это за всех? — спросил Хемуль и начал считать детей.

— А что, мало? — забеспокоился Снусмумрик.

— Получи́те сдачу, — ответил Хемуль и отсыпал назад полный черпак фасоли. — Всё по-честному.

Оркестр смолк, все зааплодировали.

Воцарилась полная тишина.

Вдруг из-за занавеса раздались три громких удара в пол.

— Мне страшно, — прошептал самый маленький малыш и вцепился Снусмумрику в рукав.

— Держись за меня, и всё будет хорошо, — успокоил его Снусмумрик. — Видишь, занавес поднимается.

Взорам безмолвных зрителей предстал скалистый пейзаж.

Справа сидела дочь Мюмлы в бумажных цветах и тюле.

Малышка Мю свесилась с полей шляпы:

— Сварите меня заживо, если это не моя старушка-сестра! — сказала она.

— Дочь Мюмлы — твоя родственница? — удивился Снусмумрик.

— Я же тебе все уши о ней прожужжала, — устало ответила малышка Мю. — Ты что, меня вообще не слушал?

Снусмумрик уставился на сцену. Трубка его погасла. Он видел, как из левой кулисы вышел Муми-папа и стал читать что-то странное про льва и про многочисленных родственников.

Вдруг малышка Мю спрыгнула Снусмумрику на колени.

— Почему Муми-папа сердится на мою сестру?! Пусть немедленно прекратит её ругать!

— Тише, тише, это же просто пьеса такая, — рассеянно ответил Снусмумрик.

Появилась невысокая полная дама в красном бархате, которая объясняла, что ужасно счастлива, но почему-то с таким видом, будто у неё что-то болит.

Незнакомый ему голос где-то за сценой то и дело выкрикивал: «Роковая ночь!»

Снусмумрик удивился ещё сильнее, увидев на сцене Муми-маму.

«Что это на них нашло? — подумал он. — Их семейство всегда было не без причуд, но это! Так, глядишь, и Муми-тролль выйдет на сцену и начнёт что-нибудь декламировать».

Но Муми-тролль на сцену не вышел. Зато вышел лев и зарычал.

Лесные малыши завопили и чуть не перевернули лодку.

— Всё это очень глупо, — сказал хемуль в полицейской фуражке, сидевший в соседней лодке. — И ни капельки не похоже на тот прекрасный спектакль, который я видел в юности. О принцессе, уснувшей в кустах роз. Что всё это значит?

— Ну-ну-ну, — успокаивал Снусмумрик своих перепуганных детей. — Лев ненастоящий — он сделан из старого покрывала!

Но дети ему не поверили. Они своими глазами видели, как лев носится по сцене, пытаясь схватить дочь Мюмлы. Малышка Мю визжала.

— Спасите мою сестру! — голосила она. — Убейте льва!

И вдруг, совершив отчаянный прыжок, приземлилась на сцене и укусила льва за заднюю лапу своими маленькими острыми зубками.

Лев взвыл и распался надвое.

Зрители увидели, как дочь Мюмлы взяла малышку Мю на руки, а та поцеловала её в нос. Актёры вдруг заговорили нормальными словами, а не гекзаметром. И никто не возражал, потому что наконец-то стало понятно, о чём пьеса.

А пьеса была о том, как кого-то унесла огромная волна, как этот кто-то пережил страшные ужасы, а потом снова вернулся домой. В результате все были довольны и собрались варить кофе.

— Теперь они играют намного лучше, — сказал хемуль в полицейской фуражке.

Снусмумрик пересаживал на сцену детей.

— Привет, Муми-мама! — радостно крикнул он. — Можно подкинуть тебе этих малышей?

Спектакль становился всё увлекательнее и увлекательнее. Постепенно на сцену залезли все зрители и приняли участие в действии, поедая входную плату, разложенную на обеденном столе. Муми-мама скинула неудобные юбки и носилась взад-вперёд с кофейными чашками.

Оркестр заиграл «Пришествие хемулей».

Муми-папа сиял, довольный оглушительным успехом пьесы, а Миса была так же счастлива, как на генеральной репетиции.

Вдруг Муми-мама замерла прямо посреди сцены и выронила чашку.

— Он здесь, — прошептала она.

Всё вокруг стихло.

Кто-то плыл на лодке, до них всё отчётливее доносились осторожные всплески вёсел. В темноте звенел маленький колокольчик.

— Мама! — раздался чей-то голос. — Папа! Я вернулся!