Опасное соседство

Когда дым рассеялся, то первых рядов нападающих больше не существовало. На таком расстоянии картечь с убийственной силой пробивала щиты, доспехи и тела, затем увязая в плотном строю врага, но каждая картечина отнимала по две-три жизни, продырявливая тела насквозь. Пусть разлёт уже был не такой широкий, зато просека в десяток-полтора метров — на глубину нескольких рядов — была сделана. Огромный таран, выпущенный из вышронских лап, с гулким ударом упал на торговую площадь. Опускались и поднятые в воздух лестницы, которые больше не могли держать оставшиеся враги. И пока выжившие вышронцы поднимали и подхватывали осадные орудия, наши большие пушки закончили зарядку одновременно с маленькими.

Залп был страшен. Если бы под него попал я, то наложил бы кучу и сдох от остановки сердца — даже если бы меня миновала картечь… Поэтому я решительно не понимал, как отчаянно визжащие враги взяли себя в руки и рванули дальше — хотя почти пять сотен их сородичей лежали на земле, а под ногами всё было красным от крови.

К тому моменту, когда я перезарядил пушку, лестницы уже приставили к стенам, и вверх карабкались первые враги. Я сунул пушку между зубцами, обращёнными к крепостной стене, постарался навестись так, чтобы не зацепить своих — и поджёг фитиль. В этот раз отдача кинула меня на пятую точку, потому что стрелять пришлось стоя, но десятки логов подсказывали: в кого-то я всё-таки точно попал.

И да… Выстрелом снесло почти всех штурмующих с трёх ближайших лестниц, а сами лестницы были выщерблены попаданием картечи. Я видел, как в окошко у самой земли высунулся бронзовый ствол, грозно рявкнул дымом — и несколько десятков врагов попадали на землю. Я видел, как Саша подошёл к парапету с горшком, у которого горлышко было залеплено глиной и наружу торчал горящий фитиль, подождал немного — и скинул его вниз, где раздавались гулкие удары тарана в наши ворота. Через секунду прозвучал взрыв — и все удары немедленно прекратились.

На стене уже вовсю кипел бой. Отдельные вышронцы умудрялись добраться до самого верха и кидались на ополченцев, как ополоумевшие…

— Дынев, ядро давай!.. — потребовал я, отбрасывая банник, который стремительно приходил в негодность. И через секунду получил один из пяти снарядов с ядром, а не картечью.

… Надо сказать, что после каждого выстрела пушка становилась горячей: нередко внутри ещё продолжали гореть остатки тростника, который использовался для снарядов. И хотя банник и был снабжён частой и жёсткой щетиной, она постепенно обгорала… Уже после второго выстрела я принялся предварительно шурудить рукоятью молота в стволе, чтобы загасить всё, что ещё могло гореть внутри.

Наведя пушку вдоль стены, я поджёг фитиль и выстрелил, снова с размаху усевшись на пятую точку. Зато дело было сделано — пять ближайших лестниц с громким треском отправились под стену, вместе с истошно вопящими ящерами. Повторный выстрел с другой стороны от ворот обезопасил целый участок стены — примерно сто метров длиной. Кажется, я начинал понимать, зачем были нужны башни и изгибы стен в крепостях эпохи пороха…

Сильно понервничать нас заставил только вышронский главнюк и его ближники в красивой броне. Когда они оказались на стене, я реально испугался, что они её сейчас вмиг зачистят. Этот ударный кулак просто перемалывал ополченцев, как сухой тростник… А на свободный участок стены устремлялись по лестницам всё новые и новые вышронцы. Но прорыв врага остановился, когда по лестнице взбежал наш Жора в каком-то монструозном доспехе, склонил голову параллельно земле — и рванул вперёд, как броневик…

Столкновение Жоры с вышронским главнюком сопровождалось таким звоном, какого я ещё от Жориной головы не слышал!.. Ящер вместе с нашим «медноголовым» грохнулся на пол и покатился по камням. Ближники вышронца в несколько ударов добили героического Жору, а когда собирались идти дальше и жестоко карать — увидели стоящего на одном колене Барэла с пушкой наперевес и горящим фитилём. Я не видел лица ударника, но верил в него — он просто обязан был зловеще улыбаться в этот момент!..

Выстрел картечью почти в упор очистил стену от большинства вышронцев, успевших забраться наверх, а подоспевшие ополченцы принялись добивать тех, кто выжил. Однако этого уже особо и не требовалось… Потеряв элиту и командующего, вышронцы спешно бежали в свой лагерь, а им вслед звучали пушечные выстрелы.

Ящеры ещё не понимали, что пока они осаждали Мыс, на отдельно взятом мега-острове сменилась эпоха — и они никак в неё не вписались. Вся их сила была построена на умениях, что они принесли с собой. Их быстрое развитие и хороший старт, их навыки, привнесённые из мира средневековья — всё это делало их непобедимыми бойцами, но ровно до того момента, как зазвучали первые пушки. Когда такое произошло у нас на Земле, с её лица исчезло рыцарство, бронированная кавалерия и очень тяжёлая пехота. А стены крепостей резко распухли с метра до пяти-шести шириной…