Опасное увлечение

Кристофер не давал ей передышки, его бедра двигались то нежно, то страстно, и яростная неудержимая сила ворвалась в нее, исторгая прилив нового удовольствия, накатывающего на предыдущее.

Милли вцепилась в него, скачущего на ней, и не отпускала, пока на смену последним судорогам удовольствия не пришло насыщение. Он был диким, примитивным животным, его мускулы вздувались под кожей. Он зарылся лицом в ее волосы и при каждом безжалостном толчке из его горла вырывался гортанный стон.

Лампа отбрасывала на потолок эротические тени, и Милли наблюдала за их мягкой игрой, отзывающейся во всем ее теле.

Когда он выгнулся на ней, войдя во всю глубину, напрягся и закричал, сотрясаемый мощью своего удовлетворения, Милли захотелось плакать. И слезы действительно наполнили ее глаза, и она сморгнула их.

И она знала, почему у нее на глазах появились слезы. Знала, что сейчас происходило между ними. Поняла, что они не просто сношались.

Они оба поняли.

Сегодня они занимались любовью.

Пара минут прошла в блаженном молчании, они просто лежали рядом в золотом свете лампы. Милли прислушивалась к дыханию Кристофера, словно бы по его приказу. Ей хотелось, чтобы он думал о ней. Хотелось понять, о чем думает этот мужчина. На самом деле он — загадка. Такого сурового мужчину очень трудно понять. Мгновенные прозрения в те моменты, когда он не владел собой, побуждали и манили ее узнать его лучше. Сродниться с ним, чтобы он не смог жить без нее.

Милли положила голову ему на грудь. Слушать биение его сердца быстро становилось одним из любимых ее занятий. Едва она удобно устроилась на его теплом, твердом теле, оно напряглось, но затем все пошло так, как она и рассчитывала. Он обнял ее и зарылся щекой в ее волосы.

Может, она и не была его первой любовницей, однако Милли точно знала, что была единственной женщиной, которая когда-либо прижималась к наемнику Кристоферу Ардженту. Это давало ей ощущение обладания, статус собственницы редчайшего в мире сокровища. В постоянно расширяющейся Британской империи было с гулькин нос герцогинь, немало маркиз и достаточное количество графинь. Но в объятиях этого мужчины Милли чувствовала себя королевой. Непревзойденной и защищенной. Во всем мире больше не было ничего, подобного этому. И ей это было прекрасно известно. На Милли обрушивалась эйфория оваций. Она получала чеки с таким количеством нулей, которое никогда в жизни не ожидала увидеть.

Но ничто не могло сравниться с этим моментом тишины.

Может быть, потому, что лежала в объятиях любимого мужчины.

Закрыв глаза, она вдыхала эту пьянящую истину. Она любила теплый запах его кожи, чистый, острый и такой мужской. Любила каждый шрам на его закаленном теле, каждую льдинку в его глазах. Она любила каждый миг взаимного наслаждения и удовольствия, казавшиеся ему бесценными сокровищами, с которыми он не привык обращаться и подчас просто не знал, что делать, и ей отчаянно хотелось наполнить его блеклую и пустую жизнь радостью. Научить его быть счастливым. Научить смеяться. Она отдала бы все свое состояние, чтобы услышать его смех.

Она знала, что он не верит своему сердцу и даже не уверен, что оно вообще у него есть. А оно есть. Она видела это в его глазах, и это сердце ей хотелось покорить. Предприятие смелое, однако отнюдь для нее не новое. По правде сказать, она завоевала любовь всей Британской империи и большей части континентальной Европы. И если она что задумала, она добьется. Теперь ее мысли и сердце занимал этот большой, обнаженный мужчина, на плече которого она лежала. Как… с чего начать?

Открыто заявлять о своих намерениях представлялось ей несколько преждевременным, и если она что и знала о мужчинах, так это то, что они ненавидели принуждение, а потому им необходима иллюзия, что они до всего дошли сами. Возможно, Кристофер Арджент — мужчина странный и необычный, но тем не менее мужчина, и она понимала, что в их отношениях решать должен он. А для этого ему надо дать время подумать, не торопить его.

Может, это она слишком спешит. Что если он любит ее не так сильно, как она его? Чего он хочет, чего ждет? Неплохо бы выяснить. Но ведь об этом прямо в лоб не спросишь? Даже у такого отвратительно честного мужчины.

Она решила начать с малого. Теперь, когда все эти договоренности, угрозы и принуждения были позади и больше не осложняли их отношения, ей нужно придумать что-то еще.

Широкая улыбка заиграла на ее губах, поскольку в этот миг ей в голову пришла великолепная идея.

Милли повернула голову, чтобы посмотреть на него, и увидела, что он мрачно разглядывает балдахин.

Опершись подбородком на его мощную грудь, она сказала:

— Ты прекрасный танцор.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Что?

— Я просто вспомнила нашу первую встречу. Я тогда сразу подумала, какой ты красивый и привлекательный, но, когда ты пригласил меня на танец, я испугалась, что для кавалера на паркете ты слишком большой и неуклюжий.

Он отвел глаза.

Что, опять все сначала?

Не в силах сдержаться, Милли погладила его грудь, потом ее рука опустилась ниже, лаская твердые бугры его пресса.