Опасное замужество

Я не стала ничего отвечать. Стоило сказать слово, как они выудят из меня всё, найдут способ. Закрыла глаза и легонько улыбнулась.

— Так и будешь с ней шептаться? Нет, я бы говорила с ней совсем иначе!

Голос Брезгливой Берты был похож на шелест бумаги. Женщина не была брезгливой, просто у неё вечно было такое выражение лица, будто у неё перед носом лежала самая отвратительная гадость во всём белом свете. И в Длани знали все, что Берта — самый безжалостный и самый кровожадный человек во всём братстве. Женщина — палач. И это своё призвание она тоже оправдывала.

— Она не скажет тебе ничего! Я с Лисой долго работал, не один год. Она настоящая Лиса! Лучше лапу себе отгрызёт, застрявшую в капкане, чем сдастся на милость. Нет... — Блестяшка вновь мерзко захихикал. — Орп, ты достал, что я просил?

— Достал.

— Ну-ка, Лиса, давай по-хорошему.

Этого я и боялась. Они опоят меня какой -то ерундой, заставят говорить. Если только я.

Что-то гадкое, липкое и противное лилось мне в рот. Плюясь, не могла увернуться от потока жуткого зелья. Но я могла думать о Тео. Я делала это, я думала только о Тео.

...Мы вальсируем. Танцуем, улыбаемся друг другу. Ведь сегодня бал в нашу честь. Мы танцуем. Танцуем.

— Ты говорил, что это зелье сработает! А она не сказала ни слова! Только улыбается и молчит! — Берта рвала и метала. — Я не буду больше терпеть!

— Не вздумай! Сделаешь только хуже.

Что-то холодное и колючее коснулось моего запястья, где был брачный вензель.

— Посмотрим, кто тебя будет искать, когда все подумают, что ты мертва!

И на это я не сказала ни слова. Тео ведь не остановится, ему не помешает этот глупый вензель. Он не успокоится, пока не найдёт меня. В этом весь Тео.

Я столько лет хранила верность только себе, но теперь есть что -то большее, я не могу подвести всех этих людей. Не могу предать Тео. Ни за что!

Жилы стыли. Будто лёд стал жидким и затёк мне под кожу. Место, где был вензель, теперь и не чувствовалось. Мне задавали вопросы. Бесконечные. Не было края этим мытарствам. Но я молчала.

...Я танцевала. Чувствовала тёплую ладонь Тео, смотрела в его глаза и удивлялась тому, когда я успела его полюбить? Когда он стал для меня важнее, чем моя собственная жизнь? Когда я поставила на кон всё? Когда...

Голоса, они сливались в сплошной гул. Я не проронила ни слова. Будто вышло подняться выше себя и оказаться где-то там.

— Она ничего не скажет. — Блестяшка выдавил это из себя с каким-то сожалением. Затем коснулся моей руки и пробухтел: — Лиса, говори! Говори, пока Берта не взялась за дело! Тогда. Прошу тебя, скажи хоть слово!

Я открыла глаза. Жуткая усталость в теле и никакой боли, хотя она должна была быть. Посмотрела на сморщенное, похожее на печёное яблоко лицо Блестяшки и улыбнулась. Перевела взгляд на полную и высокую Берту, камень был выразительней, чем её побитое оспой лицо. Шелудивый Орп красовался очередными болячками и прятался в тени, а Хромоногий Сил, некогда очень красивый, сидел на стуле и хмуро на меня смотрел. Всё -таки надеялись, что я скажу хоть что -нибудь. Дальше, наверное, будет только хуже.

— Ну чего ты улыбаешься? Лиса? Г овори!

— Дай-ка я с ней потолкую! — закатывая рукава грязного платья, ко мне приближалась Берта. — Поговорим как есть, по-женски.

Я без страха посмотрела женщине в глаза. И снова улыбнулась. Со стороны, наверное, могло показаться, что я тронулась умом. Пусть так думают.

Хотелось показать язык, но не стала усугублять. Снова закрыла глаза и пожала плечами.

Да, наверное, я лучше отгрызу лапу. Нет, членовредительством заниматься не буду. Просто подожду, когда что-нибудь подвернётся. Например, когда кончится терпение у Мастеров и Родерик.

Да, так и есть. Лапой станет Родерик!

Берта схватила меня за руку, рывком поднимая на ноги. Я послушно встала. Если уж зелье меня не взяло, так что сможет выудить Берта?

Ни-че-го!

Непревзойденная соломинка (1)

ТЕОБАЛЬТ

В этот раз Оливер всерьёз рисковал лишиться не только должности, но и головы, воспрепятствовав мне сию же секунду ринуться в гостевую спальню, где разместили леди де Монофье.

— Ваше высочество, время позднее, — увещевал он, буквально встав грудью на защиту двери гостевой спальни. — Её сиятельство уже спит. Девушка измучена той жизнью, что вела вдали от родных и светского общества. Ей необходим отдых! Мы с Марией едва успокоили бедное дитя: она считала, что её всё же поймали и выдадут за вас замуж. Смилуйтесь, господин! Я лично сопровожу леди Луизу к вам в кабинет утром. Но сейчас дайте ей отдохнуть. Вам и самому стоило бы поспать. Госпожа Алисия была бы недовольна вашим видом...

Только скрипнул зубами от досады и принятия правоты его слов. Я мог просто приказать дворецкому и он не посмел бы ослушаться, но я чувствовал, что не смогу сейчас справиться ещё и с графиней. И Оливер, как всегда, был прав — стоило отдохнуть.