Опасности прекрасный лик

— Ох-хо-хо, не верю я этому, — вмешалась в разговор еще одна женщина. Она была выше, чем Ларк, и такая тонкая, что казалось, будто она может переломиться пополам. На ней был плотно облегающий комбинезон из блестящей изумрудно-зеленой материи, к рыжим волосам прикреплен огромный зеленый бант. — Я видела документальный фильм, который ты сделал в прошлом году, о парламентарии от Вустера… забыла, как его звали. Ну да все равно, этот бедолага придерживался отличных от твоих взглядов, и ты набросился на него, как акула.

— Я тоже видел этот фильм, — сказал Карл. — Этот деятель казался довольно безобидным, пока ты не вцепился в него. А что, это был простой случай супружеской неверности?

— Не я делал этот фильм, а мой коллега, — сказал Джек. — Но я не согласен с тем, что он носит карающий характер. Генри Смарт вел тогда борьбу на выборах на платформе ультраконсервативной морали. Он выступал против абортов, даже в случае изнасилования или инцеста. Потом мы обнаружили, что у него… хм… есть что-то с молоденькой девушкой, еще не достигшей совершеннолетия. Мы назвали это изнасилованием, конечно, чисто формально, поскольку девушка была увлечена им так же, как и он ею. Но вполне определенно мы не собирались спускать ему этого с рук.

— Он женат?

— Уже нет.

— Ужин подан, — объявил специально нанятый для торжества дворецкий.

— Джек, ты не будешь столь любезен проводить к столу Ларк, — сказал Карл, — Чарльз, а ты Изабеллу?

Изабеллой была девушка в зеленом. Карл распределил по парам гостей, и они прошли в столовую.

Ларк никогда не приходилось видеть столь длинного и роскошно накрытого стола. Фарфор и хрусталь сияли на ярко-красной полотняной скатерти, в середине горели красные свечи в тяжелых серебряных подсвечниках, в центре — серебряные вазы с букетами мелких белых роз. Над головой сияла люстра. Супницы источали тонкие ароматы, а фарфоровая крышка на каждой из них не давала супу остыть.

Когда гости расселись, дворецкий начал снимать крышки с супниц с лимонным супом.

Джек сел справа от Ларк, слева от нее сидел Чарльз. Джек привлек к себе ее внимание первым.

— Как так получилось, что мы до сих пор не были с вами знакомы? — спросил он. — Мне так жаль.

Ларк улыбнулась.

— Я училась в колледже в Штатах, — ответила она со своим самым лучшим британским акцентом. — Изучала киноискусство в Нью-Йоркском университете.

— А, вы интересуетесь киноискусством?

— Меня интересует, как снимают документальные фильмы. — Она улыбнулась, глядя ему в глаза и думая, не сможет ли он помочь ей с работой. В глазах его ничего на этот счет не просматривалось. — Именно поэтому я так хотела познакомиться сегодня с вами.

Казалось, ее слова польстили его самолюбию.

— Вы живете в Лондоне? — спросил он.

— Да. Моя квартира находится рядом с Кенсингтоном.

— А я живу в Сент-Джонс-Вуд. Уже много лет.

Тарелки для супа заменили. Внимания Ларк потребовал сидевший по другую ее сторону Чарльз.

— Изабелла тоже живет в Кенсингтоне. Вы раньше не были знакомы?

— Нет.

Сидевшая рядом с Чарльзом Изабелла разговаривала с Карлом.

— Она манекенщица, — сообщил Ларк Чарльз. — Я полагал, что и вы тоже и потому знаете друг друга.

— Я не манекенщица! — засмеялась Ларк так, будто сама эта идея показалась ей абсурдной, но потом вспомнила, какое у нее лицо.

— Это не такая уж оскорбительная ошибка. — Чарльз тоже засмеялся. — Просто я полагаю, что вы актриса и считаете демонстрирование одежды очень унизительным делом.

— Вовсе нет. Дело в том, что я вовсе не актриса! Нет, я изучала киноискусство в колледже в Штатах и хочу находиться за камерой, а не перед ней.

— Правда? А я всегда полагал, что девушка с таким очаровательным лицом должна доставлять нам удовольствие видеть его как можно чаше?

— Правда? — сказала она.

Следующим поданным на стол блюдом была курица в вине, а вино, в котором ее готовили, было «Шамбертен». Мысленно Ларк отметила, что именно это вино они и пили.

Джек снова повернулся к Ларк.

— А где вы работаете сейчас?

— Я только закончила колледж. Сейчас ищу работу. Непросто найти работу, не имея опыта.

— Непросто приобрести опыт, не имея работы, — парировала она.

— Это правда, — рассмеялся он. — А кем вы видите себя через пять лет? — Устремленный на нее взгляд был спокойным и заинтересованным.

Ей так хотелось ответить: «Мне наплевать, где я буду через пять лет, если только Джастин Грум будет находиться в тюрьме, а Пенелопа Хаутен будет оправдана».

— Я бы хотела заняться документальными фильмами на телевидении, — быстро сказала она. — Особенно меня интересуют документальные фильмы о политических деятелях, подобно тому фильму о парламентарии, о котором вы рассказывали чуть раньше.

— Меня удивляет то, что вы не сказали, что хотите быть актрисой. У вас вполне определенно подходящее для этого лицо.

— О, я совершенно не способна играть.

После мороженого (поданного, отметила Ларк, с «Куте Сотерн» урожая 1978 года) все вернулись в гостиную, где их ожидали кофе и ликеры. Беттина, женщина в розовато-лиловом платье, села рядом с Ларк. У нее были ярко-желтые волосы, розовый цвет лица и проницательные светло-голубые глаза.