Опасные повороты

Кэллаген кивнул и на лифте поднялся к себе на пятый этаж. Он снял пальто и шляпу и набрал номер.

Чарльстон сразу же снял трубку.

— Будь осторожен, Слим, — сказал он. — Я узнал о твоем разговоре с Рафано. Он ненавидит тебя. У него дьявольски крутые парни и, ради бога, береги себя.

— Спасибо, Джилл, — ответил Кэллаген. — Вообще-то я поговорил немного с Рафано в Парлор-клубе. Он мне показался в порядке и был со мной очень мил.

— Как сам дьявол, — мрачно заявил Чарльстон. — Я предупреждаю тебя, ради денег он готов задушить свою собственную мать.

Кэллаген засмеялся.

— Это все, что ты хотел мне сказать? — Чарльстон заколебался.

— На твоем месте я бы не выходил поздно на улицу, — посоветовал он. — Вспомни того парня, которого нашли пять недель назад в парке с разбитым лицом; вспомни лицо парня, которого подобрали в лесу в Эппинге.

Кэллаген усмехнулся и достал из портсигара новую сигарету.

— Значит, это все дела Джейка, — задумчиво проговорил он. — Есть еще что-нибудь, Джилл?

— Да, — тихо ответил Чарльстон. — Насчет Хуаниты… Это чертовски здорово, что ты пытаешься свести ее со мной. Я без ума от нее, Слим, а она думает только о тебе. Хотел бы я, как ты, уметь уламывать баб… А ведь ты для этого не прилагаешь ни каких сил.

— Не прилагаю, — подтвердил Слим, — но у тебя это никогда не получится, даже если будешь очень хотеть. Спокойной ночи, Джилл. Предоставь мне самому поговорить с Хуанитой.

Он повесил трубку и прошел к себе в спальню, чтобы протереть одеколоном лицо и волосы. Затем он снова надел пальто и шляпу и спустился вниз. Выйдя на улицу, сыщик свернул за угол и, пройдя несколько шагов, резко обернулся.

Быстрыми шагами к нему приближался молодой человек в вечернем костюме. На нем не было шляпы, и его длинные волосы были взлохмачены. Одна прядь волос свисала на лоб. Свет уличного фонаря осветил его лицо, и Кэллаген разглядел глаза парня, блестевшие, как у пьяного.

— Как поживаете, мистер Ривертон? — любезно осведомился детектив.

Простак остановился и, чтобы не упасть, ухватился одной рукой за железную ограду. Он стоял и покачивался.

— Послушайте, чертов умник мистер Кэллаген, — гневно сказал он, — вам, должно быть, не ясно, что вы мне смертельно надоели? Лучше займитесь своими дурацкими делами и не смейте совать свой длинный нос в мои, иначе…

— Иначе ничего, — спокойно ответил Кэллаген и закурил сигарету. — Так чем вас там накачивают? — поинтересовался он. — Кокаин?.. Спорю, что еще две недели и вы станете настоящим наркоманом.

Он выдохнул через нос дым и продолжал:

— Почему бы вам, Простак, не вернуться домой и не отоспаться нормально? Вы ничего не знаете о своем отце?.. Он очень болен, хотя, я думаю, это вас не очень интересует. И ваша мачеха тоже волнуется за вас.

Парень с трудом оторвался от ограды и подошел к Кэллагену.

— Я еще раз предупреждаю вас, — заплетающимся языком сказал он. — Я говорю вам… Идите к черту. Займитесь лучше своими делами и не суйтесь в мои. А моя умная мачеха вас не касается. Вы…

Он грязно выругался и замахнулся кулаком на сыщика. Тот одной рукой перехватил руку Ривертона, а другой махнул шоферу проезжавшего мимо такси. Машина остановилась рядом, и шофер открыл дверцу. Кэллаген схватил, парня за воротник и запихнул в такси.

— Отвезите его, куда он захочет, — сказал он шоферу и дал ему банкноту.

Когда машина отъехала, Кэллаген прислонился к уличному фонарю и записал номер машины в своей маленькой изящной книжечке. Затем он, посвистывая, направился на Бонд-стрит.

3. Билет

Кэллаген стоял на узком балкончике, тянущемся вдоль трех стен «Желтой лампы», и смотрел вниз на танцующих. Он закурил сигарету и тут же надрывно закашлялся.

— Вы слишком много курите, мистер Кэллаген, — заметил подошедший к нему Перруччи. — Вы, наверное, самый заядлый курильщик в Лондоне.

Сыщик кивнул.

— Когда-нибудь соберусь и брошу, — неуверенно пообещал он. — Как Хуанита?

— Она прелестна, — сказал Перруччи. — Имеет у публики очень большой успех. К сожалению, у нее осталось всего несколько номеров. Она интересовалась вами, мистер Кэллаген.

Кэллаген прошел по балкону и вышел в коридор. Он постучал в дверь артистической уборной.

— Войдите, — раздалось в ответ, и Кэллаген открыл дверь. Хуанита, уже одетая для выступления, пудрила свое лицо.

Это была стройная, подвижная брюнетка с большими страстными глазами, которые могли много обещать. У нее была изумительная фигурка. Хуанита всегда выдавала себя за испанку, хотя родилась на самом деле в Чикаго.

Увидев вошедшего, она сразу отложила пудреницу. Он ей нравился.

Нравился потому, что почти не обращал на нее внимания, и потому, что она никак не могла разгадать его странного отношения к женщинам. Она привыкла подчинять мужчин уже с первого взгляда, и ее интриговала холодность Кэллагена.

Кэллаген же считал, что она не слишком умна, и особенно с мужчинами.

Войдя, он остановился у двери и оценивающе посмотрел на Хуаниту, думая о том, как использовать ее в своих интересах, и не окажется ли девушка слишком любопытной?