Опасные пути

По лицу Сэн-Лорена скользнула тень, его черты дрогнули, а пальцы незаметно, но с силой стальных тисков, смяли поля драгоценной шляпы. Никто не заметил этого, кроме Сюзанны, которая, не поднимая на него взора, чувствовала каким-то волшебством, что происходило в груди этого человека, впервые стоявшего перед ней после той тяжкой, злополучной поры.

Сэн-Лорен машинально проговорил обычный комплимент, после чего обратился к герцогине Бранкас, с которой уже был знаком.

— Вы не ожидали встретить у меня Сэн-Лорена? — со смехом сказал хозяин, подходя ближе к герцогу Бранкас. — Да, я люблю сюрпризы. Пожалуйте, однако, к столу! Мой Бернар приходит в нетерпение; хотя не все еще в сборе, но мы не станем дожидаться долее. Опоздавший гость — с некоторых пор свой человек у меня в доме; он не должен сердиться, если мы начнем обед без него. Герцогиня Дамарр, покорнейше прошу Вашу руку. Следуйте же за мной, господа!

Сели за стол. Между Амарелем и одним из камергеров оказался незанятый прибор.

Оживленная беседа вскоре же сблизила между собой всех гостей Пенотье. Разумеется, общий разговор вращался около важных событий последних дней какими были арест Экзили и болезнь королевы.

— Вы видите, — горячился Сэн-Лорен, — что адские медикаменты вызвали этот ужасный недуг, потому что, как только они были устранены, ее величество почувствовала себя лучше.

— Ходят разные слухи, — заметил Сэнт-Ибаль: — так, мне говорил один по-видимому осведомленный человек, будто итальянец на своем допросе в Бастилии сделал странное заявление.

— А именно? — спросил Сэн-Лорен не совсем спокойным тоном.

— Экзили оспаривает вред своих лекарств. Хотя он и признает, что то были яды, однако ссылается на свидетельство всех беспристрастных врачей, доказывая, что яды обладают вообще величайшей целебной силой. На этом основании доктор утверждает, что средство, прописанное им королеве, было подменено из зависти лейб-медиками или же сделано недействительным. Очевидно в микстуру влили примесь, парализовавшую ее благотворное действие.

— Это было бы позорной проделкой! — запальчиво подхватил Сэн-Лорен.

— Я не утверждаю того, но бывали странные примеры зависти между врачами.

— Имя Валло ручается за добросовестность произведенной экспертизы.

— Вообще утверждают, что доктор Экзили — опасный субъект, — заметил камергер. — Говорят, будто он имеет в своем распоряжении таинственные средства.

— Я слышал уже о том, — вмешался Дамарр, — но не верю этим слухам. Говорят, будто во Фландрии открыт яд, убивающий посредством вдыхания. Помните, Вильбуа, утверждали, будто его привез один мореплаватель, если не ошибаюсь, из Суринама?

— Да, да, — подтвердил старик, — говорили так. Однако ничего подобного еще не видано.

— Это понятно, — заметил Амарель: — изготовители подобных зелий должны обращаться с ними осторожно; но почему Вы не допускаете возможности изготовления таких тайных снадобий? Наука шагнула далеко вперед.

— Яд, который убивает посредством вдыхания? — внезапно спросил Пенотье, весь насторожившись. — Ведь тогда не оставалось бы никаких следов отравления? Удивительное дело!

— Черт возьми, Пенотье, — со смехом подхватил Вильбуа, — надеюсь, Вы не собираетесь отравить нас? Вы задали этот вопрос таким странным тоном.

Все гости расхохотались вместе с полковником, тогда как Пенотье пришел в некоторое смущение.

Сюзанна видела, что грозившая ей туча постепенно исчезает на горизонте, и ее нервное напряжение и душевная тревога сменились чувством грусти. Она смотрела издали на честное, здоровое лицо своего мужа, кивавшего ей от времени до времени через стол, и думала о благородном доверии, о ничего не подозревавшей беззаботности Дамарра, в глазах которого его жена была образцом женской добродетели и чистоты, между тем как вблизи него сидел тот, чье вмешательство в жизнь Сюзанны разрушило ее счастье и покой.

Когда герцогиня отвела взоры от своего мужа и окинула ими столовую, они машинально устремились в пространство против нее. Вдруг она вздрогнула: ей померещилось что-то ужасное, невероятное.

Столовая Пенотье соединялась с садом, но, чтобы попасть в него, приходилось миновать подобие сеней с колоннами, украшенными статуями. В зимнее время эти сени закрывались стеклянными рамами, вставленными между колонн. Тогда это закрытое пространство украшали оранжерейными деревьями, благодаря чему рядом со столовой получался довольно просторный зимний сад, отапливаемый медными жаровнями. В эти сени вела из столовой большая стеклянная дверь, без портьер, откуда можно было любоваться прелестным, благоуханным приютом.