Опасные пути

Лавьенн выбрал недурное местечко для своего заведения, потому что всякий, желавший пройти в улицу Сэн-Луи, по прекрасной Орфеврской набережной, должен был неминуемо пройти мимо его лавки, а таких прохожих было немало.

Лавьенн был очень ловкий человек. Он был приписан к цирульному цеху и, кроме фабрикаций мыла, помад и эссенций, занимался бритьем и завивкой и пускал кровь.

Личная квартира Лавьенна находилась во втором этаже, куда из магазина вела красивая витая лестница. Под этой лестницей находилась полускрытая маленькая дверь, ведшая непосредственно из магазина в узенькие сени, а оттуда через тесный двор, в задний флигель. Здесь было безлюдно и безмолвно, как в склепе. Это помещение Лавьенн предназначал для своих “покупателей”, — как он называл старых клиентов своего дела, — если им приходило на ум провести у него вечерок. Это было тайное место свиданий любовников, элегантный притон для диких, разнузданных оргий, безопасное убежище для азартных игроков и тайная контора присяжных сводней.

Лавьенн имел всегда большой запас самых тонких эссенций и помад, восхитительных вееров, перчаток, кружев и других туалетных принадлежностей. Враги его дела уверяли, что Лавьенн, кроме торговли невинными туалетными принадлежностями, занимался еще продажей строго запрещенных законом снадобий, которые употребляются для устранения неприятных последствий всякого рода ошибок. Поэтому кутилы тогдашнего времени принадлежали к самым усердным защитникам цирюльника, так как, кроме вышеупомянутых средств, Лавьенн торговал еще порошком, известным под странным именем: “Польвильского порошка”. Этому порошку приписывали живительную силу, и не одно семейство знатного рода было обязано искусству Лавьенна счастьем иметь потомство.

Не было ничего удивительного, что благодаря торговле подобными товарами казна цирюльника значительно увеличивалась. Лавьенн был дельцом с головы до ног; торговлей он занимался с помощью жены: фабрикацию же всецело предоставил своему помощнику, молодому, очень сведущему и трудолюбивому человеку, который устроил себе лабораторию в доме цирюльника и, казалось, вполне посвятил себя делу своего хозяина.

Териа, так звали молодого человека, приехал из Люттиха, учился в коллегии д’Аркура, но в силу несчастных обстоятельств должен был зарабатывать себе пропитание всевозможными средствами: он был и писарем, и фельдшером, и цирюльником, пока не познакомился с Лавьенном.

Не один только молодой Териа занимался у Лавьенна приготовлением необходимых для его торговли средств: у Лавьенна были и другие поставщики. Двоим из них он охотно давал поручения. Один был уже пожилой человек, прекративший свою торговлю и открывший лабораторию в тупике близ площади Мобер. Его звали Пьер Гюэ. Он обладал довольно значительными познаниями и зарабатывал немало денег набиванием чучел и особенно препарированием частей тела для учебных занятий по анатомии.

Другой помощник Лавьенна был немец. Он учился в Падуе, но далеко не пошел и занимался в Париже приготовлением эссенций, румян, белил и других притираний. Его звали Том Глазер. Он занимал несколько комнаток на улице Бернардинцев.

Когда граф Лозен пошел в магазин Лавьенна, он нашел там довольно многочисленное общество. Его приветствовали, как почетного гостя, и пригласили сесть.

— Вы пришли как раз вовремя, граф, — проговорил толстый господин, обращаясь к вошедшему. — У нас здесь возник жаркий спор, который можете решить Вы…

— Да, говорите, граф де Лозен, говорите! — закричало несколько голосов.

— Тише, господа! — проговорил граф, — дайте мне опомниться! Чтобы высказать свое мнение, мне необходимо сперва узнать, о чем идет речь. Пусть один говорит за всех. Граф де Ламот, говорите Вы!

— Маленький Бертильяк, — начал толстый господин.

— Шш… — прервал шевалье де Бертильяк, — я прошу позволения сказать несколько слов: мы сперва должны условиться, какое наказание назначить тому, кто будет признан неправым. Если неправым окажетесь Вы, граф Ламот, что Вы дадите нам за это?

— Каждый из моих противников получит стакан цикорной воды!

Все засмеялись.

— Ах, что за глупости! — закричали кругом, — нас будут угощать цикорной водой? Это возмутительно!

— Что касается дам, — продолжал, нисколько не смущаясь, Ламот, — то они получат от меня в подарок эссенции из склада Лавьенна.

— Согласны, — воскликнули герцогини Лафертэ, маркиза де Кевр и графиня де Тайяр. — Теперь решайте, граф Лозен!

— Говорили об интересной и уже довольно продолжительной связи одной знатной дамы, — начал Ламот. — Супруг этой дамы уже несколько месяцев в отсутствии, хотя в данную минуту он уже, быть может, находится у ворот Парижа. Эта дама, говорят, до такой степени окружена поклонниками, что уже обращалась к его величеству с ходатайством о разводе. Но его величество не пожелал вмешиваться в это дело. Все, здесь присутствующие, особенно Бертильяк, единогласно утверждают, что эта дама — не кто иная, как…