Опасные тропы

— Да, понимаю. Он, очевидно, хотел лично убедиться в подлинности документа, в важности его содержания.

— Гм… Возможно. Что же вы сделали, получив от Крысюка справку?

Чурилин передернул плечами.

— Переснял ее на микропленку, которую затем должен был вручить Крысюку.

— Зачем?

— Именно Крысюк должен был доставить этот документ за границу.

— Куда конкретно?

— Я не считал себя вправе допытываться, излишняя любознательность порой обходится дорого, вы сами понимаете… Мне казалось, что он будет переходить границу на юге и постарается пробраться в Карс.

— Почему вам так казалось? — насторожился Соколов.

— Крысюк неоднократно расспрашивал меня о подробностях, связанных с моим переходом советской границы, интересовался всерьез местностью, трудностями… Выспрашивал о проводнике, которого мы с Кнышем называли Оглу. Я тогда подумал, что это неспроста, что ему приказано идти тем же путем.

— Пользовались ли вы радио для связи с разведцентром?

— Нет, ни разу. На все время проведения операции против Шаврова мне было запрещено выходить в эфир.

— И у вас не было человека, который по вашему поручению мог бы передать по радио шифровку? — допытывался Соколов.

— Нет, да и необходимости в таком человеке у меня не было, — со всей возможной искренностью ответил Аггей Чурилин.

Итак, Степана Кныша в свое время подбросили в качестве агента по радиосвязи все тому же Яльмару Крафту, «дяде Сене» — ведь только от него «Мухин» получал редкие поручения.

— Объясните, зачем вам потребовалось похищать справку из сейфа директора завода? Разве не проще было сфотографировать ее и положить обратно, чтобы никто ничего не заметил? — спросил полковник.

— К сожалению, это было исключено, — пробормотал Чурилин.

— Почему?

— Гришин проник в кабинет Брянцева, заверив Дусю Петухову, что ему необходимо взять оттуда докладную относительно его промахов по службе. Изъять эту несуществующую докладную, а вовсе не фотографировать ее. И самое главное — у меня не было времени, ведь ещё до того как пойти на завод в тот вечер, я уже знал — Дуся была в райотделе, и понимал, что Гришину подготовлена ловушка.

— От кого вы узнали о визите секретаря директора в райотдел?

— Через Крысюка меня предупредил об этом «дядя Сеня».

— То есть резидент, который фактически руководил и вами, и всей этой преступной затеей на заводе «Красный Октябрь», — уточнил полковник. — Скажите, кто приказал вам уговорить Сигизмунда Васюкевича ехать в Польшу нелегально, запугать его, обмануть?

— Вы знаете и об этом! Мне посоветовал Аист.

— Техник Глухов, которого вы с Гришиным потом ликвидировали? Та-ак. Понятно. А кто же снабдил Васюкевича явкой в Красногорске? Знали ли вы кого-нибудь там?

— Нет, я лично в Красногорске никого не знал, — признался Чурилин. — Аист посоветовал мне обратиться через него к «дяде Сене», и тот помог. Аист сообщил Васюкевичу адрес человека в Красногорске сразу же после свидания с «дядей Сеней».

— Стало быть, до появления Крысюка с резидентом поддерживал связь Аист?

— Да.

— Почему же вы сами не попытались повидаться с этой таинственной личностью?

— Мне это было категорически запрещено Смитом. Он сказал, что в противном случае я могу провалить и себя и его, то есть того, о ком я слышал лишь как о «дяде Сене», не имеющем ко мне и моим делам никакого отношения.

— Вы и сейчас так думаете?

— Нет, сейчас я так не думаю, они одурачили меня и обрекли на смерть, — уныло признался Чурилии. — Но я надеюсь, советский суд учтет мое чистосердечное признание, тем более что задание разведки мне не удалось выполнить: справка осталась у вас, а Шавров жив.

— Это дело суда, — строго сказал полковник. — Скажите, куда скрылся Крысюк? Какое у него задание?

— Этого я не знаю. Он получил указания в разведке, о которых мне не сообщал.

— Ну что ж, на сегодня хватит, — произнес Соколов. Чурилина увели. Полковник Соколов стал готовиться к докладу генералу Тарханову.

Допрос Аггея Чурилина дал много нового, и прежде всего подтвердил существование Яльмара Крафта в качестве особо тщательно законспирированного резидента иностранной разведки на заводе «Красный Октябрь».