Опасный министр

Вот я наконец-то произнесла вслух то, что меня всегда гложило. Осознание того, что он использует меня в своих целях, не просто обижало или оскорбляло. Это убивало меня. Каждый раз, когда она давал мне документ со словами «У меня есть для тебя интересная тема», — я впадала в уныние, а моя самооценка ползла все ниже и ниже.

Ярослав тяжело вздыхает.

— Поначалу я действительно планировал твоими руками только сливать и мочить.

Наверное, первые две недели наших отношений так и было. Но потом нет. Я быстро понял, как много ты для меня значишь, и, как мог, старался разделять работу и наши отношения. Да, я давал тебе какие-то темы. Но ведь и ты тоже была в них заинтересована.

Я молчу, не зная, верить Ярославу или нет. Когда я первая спрашивала у него чтото по работе, чаще всего он не отвечал. И это было чертовски унизительно.

— Не надо строить из себя героя, — качаю головой. — Ты давал мне только ту информацию, которую сам хотел видеть опубликованной.

— Конечно. А какую еще я должен был давать тебе информацию? Гостайну?

Набираю в грудь побольше воздуха. Нет, я не намерена приносить ему миллион извинений и посыпать голову пеплом. В конце концов, его реформы — просто ублюдские и издевательские.

— Знаешь, если бы твои реформы были нормальными, то и моя статья была бы нормальной. Но ты предложил повысить налоги для населения! — восклицаю. — Для простых людей! В России 16 миллионов человек живут за чертой бедности, выживают!

А ты собрался повышать им налоги! Как тебе вообще могло прийти такое в голову!?

Ярослав долго смотрит на меня, не произнося ни слова. Я же завелась не на шутку.

— Хорошо быть министром, жить в пентхаусе, ездить на «Кайене» и повышать налоги людям, которые считают копейки до зарплаты, да? Еще и называть это «План действий правительства по улучшению благосостояния граждан». Это чтобы посмеяться над людьми?

— Я чиновник, а не мать Тереза. Я выполняю задачи, которые передо мной поставлены. И ты можешь мне сейчас не верить, но я выполняю их на благо страны.

— Повысить налоги — это на благо страны?

— Да.

— И на что же пойдут эти два триллиона, которые появятся, благодаря твоим реформам, м? Пенсии повысите? Сильно сомневаюсь. Боже, да ты даже предложил отменить льготную ставку по ипотеке для семей с детьми!

— Потому что эти семьи с тремя детьми и зарплатой 20 тысяч рублей в месяц вешают себе ярмо на шею в виде ипотеки, а потом не могут за нее платить даже по льготной ставке.

— У них зарплата 20 тысяч рублей в месяц по твоей вине.

— Я виноват в том, что тридцатилетний мужик прогуливал уроки в школе, курил за гаражами, не получил никакого образования, работает сейчас таксистом, по выходным бухает с друзьями и не может прокормить свою семью? В этом виноват я, министр?

Или я виноват в том, что какая-то восемнадцатилетняя дура залетела, родила, потом снова залетела и еще раз родила, а сейчас не знает, на что содержать своих детей и думает, что их должно содержать государство? Так вот государство не должно содержать семью таксиста, который бухает с друзьями, и детей восемнадцатилетней дуры, которая сама не знает, от кого их родила.

Я понимаю, что наш разговор ушел не туда. Спорить о политике и ситуации в стране можно долго. Такие дискуссии у нас случались и раньше. У Ярослава в этом плане принципиальная позиция: государство никому ничего не должно.

— Я не твой карманный журналист, — возвращаюсь к вопросу, который волнует меня больше всего. — И, представь себе, я тоже выполняю задачи, которые передо мной поставлены. Перед тобой поставили задачу повысить налоги? А передо мной поставили задачу разоблачить твоё издевательское повышение налогов.

— Да, ты не мой карманный журналист. Ты моя любимая девушка. Любимая, понимаешь? Тебе известно значение этого слова?

Это очень неожиданное заявление во время жаркого спора о повышении налогов, поэтому я замолкаю, не находясь, что ответить. Мне известно значение слова «любимая», но…

— Я люблю тебя.

Его слова звучат, как гром среди ясного неба. Онемев, смотрю на Ярослава, а он тем временем продолжает:

— Я люблю тебя, Алена. Но я больше тебе не доверяю. Я не могу делить постель с женщиной, которая способна меня подставить. А ты очень сильно меня подставила. И ты прекрасно понимала, какие последствия несет для меня эта публикация. Рейтинг президента снизился, рейтинг правительства тоже. Молодец, ты выполнила свой журналистский долг, разоблачила издевательское повышение налогов. Пять баллов тебе за профессионализм. Теперь студентам на журфаке МГУ будут про тебя рассказывать. Но ты просто охренеть, как сильно подставила меня, — последние слова Ярослав выплевывает со злостью.

Я все еще молчу, пытаясь осознать услышанное. А вернее, всего три слова: «я люблю тебя».

— Ты правда любишь меня? — лепечу и чувствую, как начинает щипать глаза.

— Да. Я люблю тебя, — он смотрит на меня прямо. Я все жду, что черты его лица смягчатся, но Ярослав по-прежнему зол. — Я люблю тебя так, как никогда никого не любил.

Рвано выдыхаю. По щеке скатывается слеза.