Опасный возраст

Я тоже прослезилась от восторга. Палантин стоил пять с половиной тысяч крон, никто в Дании таких подарков не делает, король по этикету может позволить себе купить что-нибудь за пятьсот крон, а пять с половиной тысяч – вообще безумие! Мои сотрудники заинтересовались, что случилось, потому как я плавилась в эмоциях. Рассказала, не хотели верить, пять с половиной тысяч я написала на бумаге, считали нули, деликатно выспрашивали, вполне ли нормален муж моей подруги. Начали звонить знакомым, в свою очередь рассказывая про неслыханное безумие, сенсация пошла в город – событие без прецедента.

Палантин сослужил Алиции и еще одну службу. Задавала шик на съезде, а после проехалась до Монте-Карло и отправилась в казино. Проигрывать состояние в ее намерения не входило, других игр, кроме бриджа, не признавала, но в казино пала, во всяком случае, она придерживалась такого мнения. Решила попробовать игральный автомат, бросила в него франк.

Автомат франк сожрал. Алиция возмутилась и бросилась разыскивать обслуживающего, механик слазал в механизм и вернул ей франк с поклоном.

– А все из-за палантина, – рассказывала она похохатывая. – Представь, как он взглянул на меня – молниеносный оценивающий взгляд, и сразу же полный Версаль. Кабы не палантин, шиш бы я получила, а не франк. Знаешь, я подозреваю, Торкиль меня любит...

– Что ты говоришь, – удивилась я вежливо. – Представь себе, тоже подозреваю...

A propos [13], о потерянных и найденных вещах. Через несколько месяцев моего пребывания в Дании я примеряла в универмаге блузку и забыла в примерочной на крючке серебряную цепочку от комплекта. Поехала на следующий день, прихватив с собой в качестве доказательства браслет. Приятный господин выслушал мое сообщение, принес деревянную коробочку, вместе с другими мелочами там лежала и моя цепочка. Господин посмотрел на цепочку, на браслет и с довольной улыбкой вернул мне потерю.

Алиция почти по такому же случаю сваляла дурака в Польше. На родину приехала уже после долгого пребывания в Дании, пошла по делам в Главное таможенное управление и, выходя, обнаружила, что в очередной раз потеряла перчатки. Наверняка уронила, высаживаясь из такси. Рассердилась, а на прохожей части, отделенной от стоянки большими каменными шарами на столбиках, наткнулась на милиционера. Бросилась к нему как рассвирепевшая кошка.

– Я здесь обронила перчатки, – заявила она холодно и презрительно. – Так вот, пан милиционер, я живу в Дании. Если бы потеряла в Дании, мои перчатки уже лежали бы вот тут, например...

Оглянулась, показала на каменный шар и онемела. На шаре лежали ее перчатки. Милиционер только покачал головой, Алиция же призналась, что давно не чувствовала себя такой дурой...

Ее отъезд и свадьба принцессы Маргариты почти совпали, правда, Маргарита чуть опередила Алицию, я в этом уверена, так как Алиция перевела нам свадебную речь графа Генриха. Он встал и заявил:

– Tak for Margherite.

«Спасибо за Маргариту», больше, по-видимому, сочинить не сумел, нам, однако, его речь очень понравилась. С уверенностью утверждаю, весна еще не наступила, скорее был канун весны, помню украшенные улицы. Амурчика, который, отражаясь в витрине магазина, целился в мусорницу, опускаю, меня поразила сирень. Я стояла у какого-то магазина и вдруг явственно ощутила аромат сирени, оглянулась – вся крыша над входом покрыта душистой сиренью, нетепличной, а полностью расцветшей. Я слегка обалдела. Откуда, на милость Божескую, в такое время года сирень? Если бы не запах, конечно, сразу поняла бы – искусственная, но сирень благоухала как холера.

И все-таки оказалась искусственная и парфюмированная. Погода была ужасная – ветер и изморось, а Маргарита, в открытом экипаже, в свадебном атласе, говорят, даже насморка не получила. Естественно, я глазела на свадебный кортеж, ведь я жила неподалеку от Амалиенборга, Конгенс Нюторв совсем рядом. Генриха я встречала много раз на улице, шел себе как простой смертный, если и существовала охрана, наверняка только в моем лице, никого больше вокруг не было видно. И сразу вспомнились мне наши государственные мужи, так и вижу: бегут по улицам пешком, как и все прочие люди...

Алиция уехала, приказав мне выместись из прачечной, чем смертельно меня поразила. Не говоря уж про деньги, я попросту не умела найти себе жилище и на поиски дипломатично старалась склонить госпожу фон Розен. Госпожа фон Розен вежливо объяснила, что дело терпит. Я успокоилась, и напрасно. Алиции пришлось оправдываться перед благодетелями, ругательски ругала меня по телефону и долгие годы не могла мне этого простить.