Опасный выбор

Перед подъездом стоял Ниссан — а к нам направлялся хмурый Алик. Я обмерла и зашагала навстречу — предотвратить разговор при свидетелях. Я не хотела, чтобы Матвей переживал, когда «посыльный» ему доложит об исполненном долге.

— Зачем ты… — начала я строго, но Алик перебил.

— Это он?! Серьёзно?! И вот к ЭТОМУ БЫДЛУ ты уходишь?! — чуть не выкрикнул он, тыча в Юру.

Глава 17

Анабиоз

— Алик! — возмутилась я.

Юра заржал.

— Не петушись, придурок.

— Тебя забыл спросить! — лютовал Алик. Он сунул мне мою сумку. — На, — и заметил в руках розу.

— Спасибо, — буркнула я на автомате. Дурацкая вежливость. Ждала, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Алик всё ещё смотрел на красный цветок. Он уже хотел развернуться и покинуть сходку, но не удержался, матюгнулся под нос и снова обратился к Юре:

— Это нормально по-твоему так поступать?! А?! Ты! Чё лыбишься? Ты вообще в курсе, что у неё парень есть?!

— Я-то в курсе, — сплюнул мой Щербатый посыльный. Выглядело угрожающе. Это был уже другой человек. Улыбочка стёрлась, Юра тоже стёрся. Остался бандитского вида качок в трениках, дворовый, до мозга костей. Отбитый. Я холодела и не понимала, почему он не уходит?! Почему ещё тут? По спине бежали мурашки.

Разговор вышел из под контроля.

— … а вот ты, чепушила, походу не в курсах, что он есть, — медленно проговорил Юра, чтобы Алик прочувствовал момент.

— Кто есть?

— Пацан есть.

— Чё? — недоумевал тот.

— Чё слышал, — отрезал Юра, подплывая. — У меня на твой счёт тоже инструкция имеется, болван.

— Какая ещё инструкция? Ты чё несёшь вообще? Даш? — Алик поискал логики у меня, но я сама ничего не понимала.

— Иди Даша, мы с… как там тебя… поговорим просто. Иди домой.

— Не надо, — попросила я Щербатого. — Алик, уходи. Больше не приезжай, пожалуйста…

— Даш, да ты издеваешься? — развёл тот руками. — Ты вот ЭТО любишь?! Ты с ума сошла? Ты его хоть при свете видела? Ты посмотри на эту рожу разбитую! Да по нему СИЗО плачет, Даш! — взывал «парень» к моему рассудку. Уф-ф, — думала я, — ты ещё про Матвея не догадываешься, Алик, ты не представляешь НАСКОЛЬКО у меня с башкой всё не в порядке.

Я держала в руке кровавый бутон — его послание, и хотела только одного — ЕГО самого. И почти равнодушно глядела, как Юра сокращает дистанцию для удара. Я уже знала, что он собирается пустить в ход кулаки, если Алик не сообразит послушаться с первого раза, но не останавливала конфликт. Стояла где-то за его границами. Как наблюдатель.

От Аликиных слов, на душе стало мерзко. Я и сама недавно думала так о Матвее, и мне было противно от себя. От своего двуличия. И о Юре плохо думала, а он бросился выручать друга в неравном бою. В несправедливой расправе. Соседи прятались в домах, снимали на телефоны. Мужики прятались. Никто не захотел связываться. А пацан примчался, влетел за друга, отхватил вместе с ним, не думая, не спрашивая в чём дело. Просто бросился защищать. И второй тот, пацанёнок, Костя, тоже на турниках часто торчал с ними — придумал же спугнуть! Он-то, наверное, и спас Матвею жизнь. Выиграл время. Тысяцкий. Не тот Косарь ли? Очень похоже.

— Иди домой, — Юра кивнул на подъезд.

Он уже и сам завёлся от оскорблений.

Я не послушалась.

— Тогда глазки закрой, — предупредил он, усмехаясь.

— Слышь, пацан, — заговорил Алик снова, — сам иди отсюда. Дай взрослым поговорить.

— Договоришься у меня, взрослый, — размял плечо Щербатый. — Советую послушаться старших и порешать этот вопрос мирно, я не в духе, — морщился он от боли. Видно, ещё от вчерашних побоев не отошёл, — поняла я.

— Старший эт ты, что ли? — прыснул Алик настороженно. Он уже понял, что тот задумал.

— Я за старшего, угу, — кивнул мой посыльный и пояснил: — Садись в тачку и сваливай в закат. Ещё раз увижу тебя тут — накажу. Девчонку неохота пугать.

— Девчонку? Пугать? Какой нафиг сваливать? — крепился мой названный парень. — Я сейчас ментов вызову. Ты чё мне угрожаешь? Да я твою преступную рожу в миг засвечу. Я знаю где ты живёшь. С законом проблем хочешь?

— Закон тут один, умник, — ощерился Юра и зарядил Алику коленкой в живот. Тот ухнул, согнулся от боли, а Юра уже добавил по ногам сзади, и Алик стремительно подкосился — с хрустом, в листья. Я очнулась:

— Юра! — бросилась я разнимать. — Стой, не трогай! Он уже уезжает!

Но Алик не уезжал. Он с рёвом полез в драку. Дурак!

Юра, кажется, подумал о том же. Он оттолкнул меня в сторону, чтобы не задеть, и пустил в ход кулаки. Раз! Два! Пять! Алик снова лёг.

— Придурок, — отплёвывался он. — Жди участкового, понял? Я так не оставлю…

Нашу потасовку заметили соседи с противоположного дома, но никто не лез.

— Слыш, — рассвирепел Щербатый, — оглох что ли? Я те чё сказал, собака… закон тут один. И я его исполняю.

Меня заколотило — в руке у посыльного блеснуло лезвие.

— Оставляешь девочку в покое, или я доставляю тебя в больничку, понял? — проговорил он глухо. — Тебе там ой как обрадуются, поверь. Будешь свадебным подарочком. Пять…

— Алик уезжай, он не шутит, — потребовала я, зеленея от ужаса.

— Четыре…

— АЛИК!

Алик поднялся, шатаясь. Глянул на меня одурело: какие ещё свадьбы, какие подарочки?!