Опасный замок (сборник)

– В таком случае я жалею, что вы раньше не сказали мне об этом. У меня не было никогда ни вассалов, ни слуги, пребывание которого я хотел бы продолжать минутой долее, чем вы того желали.

– Я, в свою очередь, жалею, сэр Аймер, что с некоторых пор мы оба сделались вежливы до такой чрезвычайной степени, что нам трудно понять друга друга. Этот менестрель и сын его являются неизвестно откуда, и мы даже не знаем, куда они идут. Некоторые из вашего конвоя говорили, что этот негодяй Бертрам осмеливался даже в вашем присутствии оспаривать права английского короля на шотландскую корону, и именно в ту минуту, когда вы приказали своей свите держаться позади, чтобы никто не слышал вашего разговора.

– А! – воскликнул сэр Аймер, – так, значит, на этом обстоятельстве вы основываете обвинение против моей верности? Прошу вас заметить, что это касается моей чести, которую я готов защищать до последней капли крови.

– Я и не сомневаюсь в этом, сэр рыцарь, но обвинение касается не английского рыцаря знатного рода, а бродячего менестреля. Итак, этот менестрель приходит в замок и просит позволения поместить сына в старинном монастыре Святой Бригитты, где оставлены две или три монахини и столько же шотландских монахов, скорее из уважения к их ордену, нежели из внимания к предполагаемой верности Англии и ее королю. Можно также заметить, что он заплатил за это позволение – насколько верны мои сведения – сумму более значительную, нежели обыкновенно бывает в кармане бродячих менестрелей – путешественников, замечательных своей бедностью так же, как и своим гением. Что вы скажете обо всем этом?

– Я? Я только радуюсь, что мое положение как служащего под вашим начальством позволяет мне совершенно не думать об этом. В качестве вашего помощника в замке мое положение таково, что я могу надеяться на некоторую свободу высказывать или нет мое мнение по каким-либо вопросам, если конечно, предполагать, что моя душа и честь принадлежат именно мне. Надеюсь, вы не будете посылать дяде неблагоприятные отзывы о моем поведении по этому поводу?

«Это переходит границы терпения!» – подумал сэр Уолтон и прибавил громко:

– Ради бога, не будьте столь несправедливы ко мне и к себе, предполагая, что я ищу какого-нибудь преимущества над вами, задавая эти вопросы. Поймите, молодой рыцарь, когда вы отказываетесь высказать свое мнение начальнику, когда он его спрашивает, вы действуете вопреки своим обязанностям, как бы отказывая в содействии своего меча и копья.

– В таком случае скажите мне откровенно: относительно чего вы требуете моего мнения? Я вам отвечу откровенно.

– Я спрашиваю вас, сэр рыцарь де Валенс, что вы думаете об этом Бертраме; не обязывают ли меня подозрения, внушаемые им, а также и его сыном, подвергнуть их обыкновенному допросу и под пыткой, как делается в подобных случаях, и потом изгнать их не только из замка, но и из долины Дуглас?

– Вы спрашиваете моего мнения, сэр рыцарь Уолтон, и я его вам выскажу так, как будто мы с вами на прежней ноге: большая часть нынешних менестрелей не могут оправдать этого почетного звания. Истинные менестрели – это люди, посвятившие себя благородному занятию прославления рыцарских подвигов и великих принципов. Их стихи ведут храброго рыцаря к славе, и поэт имеет право и даже должен подражать восхваляемым им добродетелям. Свобода нравов уменьшила важность менестрелей и ослабила их нравственные принципы. Часто случается, что они рассыпают похвалы и сатиры, смотря по тому, на чем думают больше выиграть. Надобно, однако, надеяться, что между ними есть и теперь лица, которые знают и исполняют свои обязанности. Я полагаю, что этот Бертрам не впал в такое же унижение, как его собратья, и не поклоняется маммоне, как они. Вам судить, может ли подобный человек быть опасен замку Дуглас. Но, убедившись из его слов, что он не способен играть роль изменника, я всеми силами буду оспаривать ваше намерение наказать его как изменника или подвергать пытке в замке, занятом английским гарнизоном. Я краснел бы за свое отечество, если бы оно требовало, чтобы его слуги по произволу подвергали подобным мучениям путешественников, единственное преступление которых – бедность. Ваши собственные рыцарские чувства скажут вам больше в этом отношении, нежели я.

Краска бросилась в лицо сэру Джону Уолтону, когда молодой рыцарь высказал свое несогласие и упрекнул его в отсутствии великодушия и чувствительности. Он сделал усилие над собой, чтобы сохранить хладнокровие, и отвечал довольно спокойно:

– Вы высказали ваше мнение, сэр Аймер де Валенс, высказали его откровенно и смело, и я вам очень благодарен. Но из этого не следует, что я должен отказаться от своего образа мыслей.

И Уолтон поклонился с важностью молодому рыцарю; последний, возвратив поклон с той же церемонностью, спросил, не будет ли еще каких приказаний по службе. Губернатор отвечал отрицательно, и сэр Аймер де Валенс удалился.

Сэр Джон Уолтон, в лице которого выражалось нетерпение, задумался и стал ходить большими шагами по комнате, рассуждая, как ему поступить в данном случае.