Опавшие листья

– Они (он как бы запнулся, придумывая формулу) – питаются от своего девства. Да, оно не нарушено и, кажется, не нарушится. Но сказать, чтобы оно было им и не нужно – нельзя: оно им не только нужно, но и необходимо. Они живут им, и именно – его целостью. Это – богатство, которое не тратится, но которое их обеспечивает. Обеспечивает чтó? Их душу, их талант (они были талантливы), их покой и свежесть.

– Есть девство – и они трудятся, выставляют работы (художницы), дружатся, знакомятся, читают, размышляют.

– Не будет девства – и все разрушится. Так что хотя они и призваны к девству и никакой мужчина им не воспользуется, но это не обозначает, что их девственность есть ничтó, – есть не существующая для мира вещь. Для «мира»-то оно не существует, хотя как их талант – и для мира существует; но как телесная нетронутость и целость – оно существует и для них самих.

Замечательно глубоко. Несколько месяцев перед этим я спросил одну из этих девушек, что бы она сделала с мужчиною, если бы он «с голоду» взял у нее то, что у нее лишнее (как мне казалось):

– Упекла бы в Сибирь, – ответила она твердо и по-мужски.

– И не пощадили бы?

– Не пощадила бы.

– Но ведь вам не нужно? (aeterna virgo)[63].

Она промолчала.

Рассуждение Карташова, так сказать, наполняет речами ее молчание. Она не успела только формулировать; но поступила бы по чувству («засужу»), которое неодолимо и в котором правда.

Вот источник по-видимому непонятно-жестоких наказаний, присуждаемых насилователям.

«Кроме замужества – совокупление есть гибель. Обществу оно безвредно: но оно губит субъекта, лицо».

Тогда, конечно, – казнь! Как за убийство или ближайшее к убийству!!! Кроме особенных случаев, о которых длинна речь: но как раз именно в нашей цивилизации и приходится принимать во внимание эти «кроме»…

Кроме случая aeternae virginis, который чрезвычайно редок и сам себя отстаивает, во имя чего мы могли бы потребовать у девушки и всех вообще девушек сохранения их девства?

«Мы» здесь – государство, религия, нравственность, старая семья (родители, братья, «Валентин» <Фауст>).

Девушка всегда может ответить, или, при молчании, – она будет полна речей:

– Мотивируйте мне мое девство: и я его сохраню.

Но единственного мотива нет: – замужества.

Нет замужества, рассыпается и девство!

Девство только и сохраняется для мужа; каждая девушка обязана его хранить – если непременно каждой девушке замужество обеспечено. Чем? кем? Status quo[64] общества, законом, религией, родителями. «Мне до этого дела нет, я в это не вмешиваюсь, я не законодательница», – может ответить девушка – «мне подай мужа. Вот это – я знаю, и – только это».

Девство есть вещь, когда есть (будет) муж.

А когда муж «будет или нет», «выйдет или нет», «чет-нéчет» и «сколько лепестков у сирени»: то и девство тоже «выйдет» или «нет», при «чете» – выйдет, а если «нечет» – то и не «выйдет»; и девушка просто выйдет за калитку и бросит его нá-ветер: ибо «на-ветер» бросила целая цивилизация ее замужество.

Тут смычок и струна: струна поет ту арию, которую ведет смычок. Смычок – замужество, активная сторона, «хозяин всего дела». И если «хозяин» пьян или дурак: то пусть уж и не слезает с полатей, если у него «из-под полы» все девушки разбегутся.

Девство в наше время потенциально-свободно; и оно не сегодня-завтра станет реально-свободно. Девушки вырвутся и убегут. Убегут неодолимо, с этими криками дочерей Лота: – «Никого нет, кто вошел бы к нам по закону всей земли: напоим отца нашего, и зачнем от него детей, – я, потом – ты».

Это сказала старшая и благоразумнейшая младшей, которой осталось только послушаться. От дев произошли два народа – моавитяне и аммалекитяне. Почему сразу случилось? Бог не хотел, с одной стороны, чтобы это повторялось: а решительные девушки повторили бы поступок свой, если бы остались пустыми, без зарождения. С другой стороны, однако, сохранив потомство их в веки и веки, до размножения в целый народ, – чтó далеко не с каждой беременной девушкой случается, – Бог тех библейских времен, и не знавший иной награды угодному Ему человеку, как умножение его потомства, тем самым явно показал, что таковое твердое, как у дочерей Лота, размножение, уверенное в себе размножение – гордое и смелое, не ползучее, а как бы «верхом на коне в латах и шлеме» – Ему приятно. Да, и в самом деле, только оно обеспечивает расцвет земли и исполнение воли Божией.

(выпустил из корректуры «Уединен<ного>»).

* * *