Опекун или что-то большее? (СИ)

— Пока не откроешь, я и шагу не сделаю в сторону, — я вздохнул. — Слушай, Василис, Рэт иногда бывает… — я запнулся, не зная, что именно сказать, — вспыльчивым, — нашелся. — Он может, не разобравшись в ситуации, наехать на кого угодно. Вот и сейчас так. Просто парни не знали, что со мной уже как три месяца живет девушка. Они все уезжали на отдых, а я решил, что рассказывать такое по телефону неправильно и что лучше дождаться того времени, когда они вернутся. А потом то, что ты живешь со мной, вошло в привычку, и я начал принимать это, как должное. Вот и забыл им рассказать, — я виновато опустил голову, пусть Василиса это не видит, но вину в голосе слышит. — Вот поэтому Рэт и подумал, что я… — я снова запнулся, ведь именно из-за этого Рэт обозвал Василису, пусть и не в слух, но все поняли смысл его слов. Шлюха. Но Василиса не была такой, и между нами ничего нет, кроме братских чувств. — Он просто не знает, что ты под моей опекой, что я твой опекун. Как только он все узнает, то сразу придет извиниться. Ты простишь меня? — с надеждой спросил я, и дверь открылась.

Передо мной стояла растрёпанная девочка с мокрыми от слез щеками, красными глазами и морщилась. А ведь доктор сказал не давать ничему попасть на швы первые восемь часов, потому что будет жечь и сильно болеть. А я не справился, и она заплакала, чем сделала себе, да и мне тоже, больно.

— Хей, ну-ка иди сюда, — я раскинул руки для объятий, в которые она сразу же нырнула, а я облегченно выдохнул. Простила. Я крепче обнял её, поцеловал её в макушку и положил свой подбородок на неё же (макушку). Забота об этой девчушке уже стала чем-то обычным, вошла в привычку. — Все, прекрати плакать, тебе же больно. Доктор сказал не давать никакой жидкости или еще чему другому попасть на швы. А ты плачешь. Это нормально вообще? — возмущался я, а Василиса сквозь слезы засмеялась. А потом и вовсе прекратила плакать. — Так все, иди умывайся, и мы пойдем ставить на место парней.

— Я не хочу спускаться, — хмуро ответила она мне.

— Надо. — твердо говорю. Она тяжело вздыхает и плетется в ванную, а я радуюсь своей победе. — Только не намочи… — предупреждаю, но она заканчивает за меня:

— Швы. Знаю. Я аккуратно, — она легко улыбнулась мне и вошла в ванную. И уже через две минуты вышла. Быстро. Глаза уже не такие красные, но все же. Нет, Рэт сейчас получит! — Пошли? — с надеждой спросила, надеясь, что я передумаю и оставлю её в комнате. Да щас!

— Пошли, — я беру её за руку и веду к лестнице. Спустившись на первый этаж, мы видим, что никто уже не толпится на пороге гостиной, все расселись на диване и креслах, вообще не смущаясь беспорядка. Рэт угрюмо сидел в кресле возле окна.

— Прошу минуту внимания! — привлек к себе внимание, краем глаза замечая, как Василиса краснеет. Улыбнулся и проговорил, — вы все не так поняли. Это, — указываю на Василису, которая только сильнее смутилась, — Василиса Огнева. — Я увидел удивление в глазах Рэта и Феликса. — Да, та самая, родители которой погибли в той же аварии, что и мои, — я подтвердил их мысли. — И так уж случилось, что мои родители были бы её опекунами в случае чего. Но и они тоже умерли. Поэтому документы об опекунстве перешли мне по наследству, так как мне уже есть восемнадцать. И я взял над ней опекунство. Мы живем вмести уже три с лишним месяца, и между нами нет ничего такого, о чем вы подумали, Рэт и Феликс, — я выделил их имена, ведь остальные, пусть и не до конца, но были убеждены в том, кто это. Поэтому Ник, Миша и Серый, как мы его называли между собой, спокойно сидели на диване. — За это время Василиса стала мне сестрой, а все вы прекрасно знаете, что я не позволю обижать свою семью. Поэтому я хоть и не врежу тебе за такие слова, Рэт, но только ввиду того, что ты не знал. Но это не оправдывает тебя, — произнес, и зависло молчание. Все обдумывали сказанные мною слова. А Ник неожиданно спросил:

— Что у тебя с лицом, Василиса? — она удивленно посмотрела на него. Я даже знаю, о чем она думает. Какое ему дело до неё? Да почти никакого, вот только он у нас совестливый и всегда поможет, чем сможет. — Если это Фэш, то боюсь, что другом он мне быть перестанет, — предупредил он, кинул на меня взгляд и снова перевел его на Василису. А мне стало обидно. Я знал принципы друга и знал, что он не общается с людьми, поднимающими руку на девушку или ребенка. А еще он знал, что я такого никогда не сделаю, но все равно спросил. Вот поэтому и обидно.

— А-а-а… э-э-э… что? — удивленно спросила Василиса, прикрывая рукой швы.

— Это сделал Фэш или нет? — повторил, но, к моему большему удивлению, Рэт. Я видел, что он чувствует себя виноватым, но пытается не показывать этого при всех нас. Он потом сам подойдет к Василисе и попросит прощения.

— Нет, — уверенно, пусть еще немного удивленно, ответила Василиса.

— А где тогда ты получила такие боевые ранения? — поинтересовался Серый. Я потянул Василису за собой на диван и посадил рядом с собой. Он большой (диван), да и Г-образной формы, поэтому поместились мы все, а места еще дофига.