Опекун. Вне закона

– Слышу, – сухо отвечаю, продолжая смотреть в окно, подперев подбородок.

В кабинете горит только свет настольной лампы, а я сижу так хрен знает сколько. И раньше не отличался общительностью, а теперь я стал ещё отрешеннее. Стал больше думать, анализировать то, что раньше меня вообще не трогало. Как, например, почему я тогда поступил так, а не иначе. И это не касается конкретного случая, а в принципе. Всегда считал свои решения правильными и после их принятия больше не думал, переключаясь на другой вопрос.

– У нас встреча с представителем Литовской фирмы, – напоминает Саша.

– Да, – вздыхаю и, развернувшись на рабочем кресле, встаю на ноги.

Выключаю настольную лампу, оставляя в кабинете лишь полоску света из приёмной.

– Машина ждёт, все бумаги я подготовил, – профессионально ставит в известность парень. – Здесь все отчёты, копии лицензий, сертификаты качества, и на всякий случай я положил туда и договор, – сообщает, протягивая мне папку.

– Молодец, Саша, – искренне говорю парню.

Всё же личный помощник мужского пола работает куда лучше, чем женщина. И нет, я не сексист, просто в отличие от той же Марины, парень отдаётся работе, не пытаясь залезть мне в трусы.

«Как и Каролина» – всплывает в голове.

Это правда, Каролина работала хорошо, не смотря на неопытность, а в трусы не лезла, потому что ненавидит меня. И в случае с ней именно я не мог концентрироваться на работе, отвлекаясь на неё.

– Папку держи при себе, – говорю парню, когда мы заходим в лифт. – Сначала пообщаемся неофициально, потом бумажки, – произношу на автомате, потому что перед глазами лицо Каролины, когда я впервые привёл её в свой офис.

Её искренние эмоции на лице, редкая улыбка и живые глаза. Видел я это редко, и, конечно, сам виноват в этом. И, чёрт возьми, приходится признаться самому себе, что не знаю, как исправить ситуацию, и что я, собственно, ожидаю, когда ситуация прояснится?

Каждый вечер, сидя на диване своей пустой квартиры, я задаюсь вопросами.

Что я хочу от девушки?

Что хочет она от меня?

Моих извинений достаточно, или нужно что-то ещё?

Какой жизни хочет она?

Что могу дать ей я?

Как правильно к ней подступиться?

Каким образом исправить ошибки?

А ответов нет, потому что меня никогда не волновали чьи-то чувства. Не имело значения, что хочет человек напротив тебя, тем более девушка. То, что нужно было одноразовым особам, Каролине точно не надо, она из другого теста. Извинения… я никогда не просил прощения ни у кого, кроме матери. Какую жизнь хочет Каролина, я не знаю, потому что никогда не беседовал с ней нормально. И дать ей я могу всё, абсолютно всё, только вряд ли ей это нужно. Подход к ней сложно найти, по факту я её не знаю вовсе. Собственно, и ошибки трудновато исправлять. Наверное, придётся воспользоваться советом Сени: подобраться к его блондинке и через неё выяснить, как мне поступить. Одно «но» – эта Юля ненавидит меня даже больше, чем Каролина.

– А тебя не узнать, Смольный, – раздаётся голос из прошлого, едва я выхожу на улицу.

Охрана тут же реагирует, встав между мной и идущим ко мне мужчиной. Один взмах руки, и парни отходят в сторону, а я осматриваю неожиданного гостя. Ну как же, я ждал его, причём давно, а он, судя по всему, догадывался, что я жду его появления, и не торопился. Только у меня тоже терпение резиновое.

Смотрю на Стёпу и понимаю, что человек застрял в девяностых. Кожаная куртка прошлого века, под ней спортивный костюм, кепка на голове и барсетка под мышкой. Только шрам на подбородке и морщины вокруг глаз напоминают об ушедших годах.

– А ты почти не изменился, – отвечаю и сую руки в карманы брюк.

– Ну знаешь, тюрьма не курорт, это я ещё хорошо сохранился, – хмыкает Стёпа и поднимает голову к моему зданию. – Неплохо, – цокает языком.

– Что тебе надо, Стёпа? – спрашиваю, не имея ни желания, ни времени стоять здесь и ждать.

– Я отсидел двадцать лет за убийство собственной сестры, которую, кстати, я не убивал, – проговаривает, подняв указательный палец вверх и делая шаг в мою сторону, однако мои люди не позволяют ему приблизиться. – Какие дрессированные, – ухмыляется, бросив взгляд на охранников.

– Ты прекрасно знал, что мне не стоит переходить дорогу, – совершенно спокойно напоминаю о его косяке.

– На моем месте должен был быть ты, – произносит, и его лицо уже начинает кривиться от злости. – Ты должен был провести двадцать лет в четырёх бетонных стенах, Смольный.

– Ну слушай, лучше тюрьма, чем червей кормить, – пожимаю плечами, слыша за спиной вздохи своего помощника.

Бедный парень понятия не имеет, к кому на работу устроился. Придётся его научить держать язык за зубами.

– Нет, Смольный, наши тюрьмы хуже смерти, – злобно улыбается, и я смотрю на одного из охранников, взглядом давая понять, чтобы был готов ко всему.

– Не знаю, никогда там не был, – мотаю головой я. – Ну так чего ты хочешь, Булатов? Может, денег?

– Мести я хочу, – отвечает, и в ту же секунду раздаётся выстрел, а по моей груди разливается что-то тёплое.